Сборник фантастических рассказов
Шрифт:
— На дуэль, живым из которой выйдет лишь один из двоих. Тут идет дело о чести дамы, и синяком под глазом не обойдешься. Пушкин с Дантесом тоже не кулаками дрались, — объяснил Хитров.
— И где будет эта дуэль? — не очень уверенно спросил Мокренко.
— Знаешь недостроенную плотину?
— Возле реки?
— Вот именно. Там на высоте примерно третьего этажа проходит узкая бетонная свая. Вы будете драться на этой свае, пока кто-нибудь не упадет вниз.
У Петьки отвисла челюсть.
— Я ее помню. Там мелко и всякие камни из-под воды
— А ты как хотел? — сказал Колька Егоров. — Это дуэль и живым из нее выходит только один.
— Это проверка мужества, а не силы, — добавил Филька. — Если не хочешь чтобы тебя назвали трусом — приходи туда после уроков. И вот еще что — выбери себе секунданта. Думаю, Антон согласится…
И оставив Петьку очумело сидеть за партой, Колька и Филипп отошли.
Чем больше Мокренко убеждался, что это серьезно, тем страшнее ему становилось. Он вспомнил острые камни, выступающие из мелководья и узкую бетонную балку, проходящую на ним. Немногие из ребят вообще отваживались перейти на тот берег по свае, висевшей высоко над рекой, не говоря уже о том чтобы драться на ней. Петька сообразил, что на узкой бетонной свае его сила перестанет быть преимуществом. Один неловкий удар или потеря равновесия — и сорвешься вниз.
После урока Мокренко, взяв с собой Антона Данилова, уныло поплелся к недостроенной плотине. Там их уже ждали. В тени под ракитами стояли Филька Хитров и Коля Егоров, пристально и решительно посмотревший на своего противника.
— Долго заставляешь себя ждать. Давай скорее покончим с этим!
— Напоминаю правила дуэли. Встаете на сваю и деретесь, пока один из двоих не сорвется вниз. В живых должен остаться только один, — зевая, сказал Филька Хитров.
Коля снял пиджак и быстро стал подниматься по лестнице без перил к свае.
Мокренко в замешательстве остановился возле ступенек, глядя на мелководье и уже, возможно, представляя на камнях свое бездыханное тело. Вся спина у него была мокрой от пота, и на рубашке сзади проступило большое влажное пятно.
— Давай-давай, а то решат, что ты струсил! — шепнул ему Антон, и Мокренко придерживась на ступеньки руками, стал карабкаться вверх.
Коля, успевший перебраться по свае на другую сторону узенькой речки поджидал своего противника. Они стояли по разные концы узкой, сантиметров в тридцать толщиной сваи.
— Сходитесь! К барьеру! — закричал снизу Филька Хитров.
Егоров шагнул на сваю, вызывающе глядя на противника:
— Давай, Петька! Можешь начинать вышибать мне зубы! Стакан я уже приготовил!
Мокренко, остановившись на верхней ступеньке лестницы, даже не дойдя еще до сваи, посмотрел вниз с высоты третьего этажа, и у него закружилась голова.
Он упал на живот и обхватил руками основание.
— К барьеру! Сходитесь! — донесся до него снизу показавшийся ему далеким голос Хитрова.
Мокренко, не вставая, замотал головой:
— Я не пойду! У меня высотобоязнь!
Беднягу охватил слепой ужас,
— Или дерись или проси у Ритки прощения! — потребовал он.
— Хорошо, — сказал Мокренко, поднимаясь и отряхивая запачканные колени. –
Попрошу! Только отстаньте от меня все!
И, не разбирая дороги, он поплелся в заросли.
— Как мы и думали, он струсил. Толстяк всегда был трусоват, — сказал Филька и, прищурившись, посмотрел на Кольку. — А, если бы он не испугался, ты бы дрался?
— Не знаю, — пожал плечами Колька. — Мне тоже было страшновато два раза переходить эту сваю, но, думаю, дрался бы. Главное, вниз не смотреть.
На другой день Мокренко, как и обещал, перед всем классом подошел к Ритке и пробормотал:
— Ты, того, Самойлова, прости меня. Я не хотел в тебя огрызком. Случайно вышло! Я вообще-то хотел в окно, да тут твой лоб подвернулся.
Он стал было пятиться, но Коля, стоявший рядом, схватил его за шиворот и потребовал:
— Мало! Еще!
Мокренко опасливо покосился на него и добавил, как первоклассник:
— Прости меня пожалуйста, Рита, я больше не буду!
— Этого достаточно? — Коля посмотрел на Ритку. Та кивнула.
— Извинения приняты! Можешь идти! — сказала она, и Мокренко поспешно ретировался.
А Самойлова пораженно уставилась своими огромными, полными восхищения синими глазами на Колю Егорова.
— Как тебе удалось заставить его просить прощения? Никогда не думала, что Мокренко это сделает!
— Гипноз, — скромно сказал Коля. — Обычный гипноз!
НЕТ НИЧЕГО ХУЖЕ ДЖИНГЛЕЙ!
Корабль КХ-343, приписанный к военному флоту Фигусии вошел в атмосферу планеты Земля всего на 0,00034 секунды позже расчетного времени. Пройдя сквозь атмосферу как нож сквозь масло, он совершил посадку на заранее выбранном полигоне, всего на 0,0006 миллиметра отклонившись от расчитанных пространственных координат. (Заброшенный выгон для скота вблизи поселка Теряевка Тульской области).
Первым, что сделал капитан Г-Ряо, шагнув из люка на зеленый луг у озера, это объявил два строгих выговора:
штурману Г-Батю — за опоздание и пилоту Г-Шпою — за неточную посадку. Кроме того, он понизил их в звании –
Г-Батя со штурмана 234-го разряда до штурмана 212-го разряда, а Г-Шпоя — с рядового 110-го разряда до рядового 97-го разряда.
— Возражения есть? — рявкнул он.
— Нет, капитан! — переглянувшись, отвечали Г-Бать и Г-Шпой.
Капитан Г-Ряо хмыкнул. В глубине души он был доволен своими ребятами, столь удачно справившимися с первой частью их сложной миссии, но считал, что подчиненных нужно держать в строгости.