Сборник фантастических рассказов

Емец Дмитрий

Повернулись они к русскому стану.

Ничего не слышно с русской стороны, видно только зарево словно от множества огней.

Удивился этому Боброк. Костры и у татар пылают, да нет такого зарева.

— Не костры это. Свечи горят, что поставили за нас в храмах матери, жены и дочери наши, — тихо сказал князь Дмитрий.

Вспомнив старую примету, попросил он Боброка опуститься на колени и припасть к земле ухом. Встал воевода на колени, приложил ухо к сырой земле.

— Что слышишь, Дмитрий Михайлович?

— Слышу я, —

отвечает Боброк, — горький плач. С одной стороны, татарская женщина рыдает, с другой — русская девица. К чему бы это, княже?

Ничего не объяснил воеводе князь, сказал только:

— Да будет воля Господня!

Сели они на коней, поехали в русский стан. Уже занимался рассвет. Близился день страшной сечи…

Не ведал тогда князь Дмитрий, что в ту же ночь в соборном храме Богородицы, в городе Владимире-на-Клязьме, чудесное было явление. Пономари ночевавшие в церкви, увидели, как у гробницы Александра Невского вдруг сама собой зажглась свеча.

Из алтаря вышли два неведомых старца и, приблизившись к раке, сказали:

«Восстани Александре, ускори на помочь правнуку своему, великому князю Димитрию, одолеваемому сущу от иноплеменников».

И тотчас, как живой, восстал из гроба князь Александр, а потом божились пономари, что сделались все трое невидимыми и исчезли. Чудесное это явление послужило к открытию и прославлению мощей святого Александра Невского обретенных нетленными.

СТРАШНАЯ СЕЧА

Туманным выдалось утро 8 сентября — в день Рождества Пречистой Богородицы.

Словно не желала Богородица этой битвы, кровопролития людского, покрывала землю густой мглой.

Сплошная мгла мешала видеть движение полков, занимавших свои места. Только трубные звуки и отрывистые выкрики слышны были с обеих сторон. Суровые сосредоточенные ехали на конях русские воины. Ведали, что многим из них суждена смерть.

Среди прочих шли на бой Петр Горский, Юрка, Родион Ржевский, Андрей Волосатый, Василий Тупик, старик Гаврила Петров «с-под Ростова», рязанец Андрюха, иноки Пересвет и Ослябя.

Все они были в Передовом полку, который князь Дмитрий с Боброком выставили перед Большим полком. Отошли к Передовому полку и отважные разведчики боярина Семена Мелика. Начальствовали им отважные князья Друцкие — братья Всеволодовичи.

Громко читает Ослябя тропарь Богородице, ободряет товарищей:

— Рождество Твое Богородице Дево, радость возвести всей вселенней: из Тебе бо возсия Солнце правды Христос Бог наш, и разрушив клятву, даде благословение, и упразднив смерть, дарова нам живот вечный.

Слушают воины слова тропаря, крестятся. Знают, должен Передовой полк принять на себя первый удар дикой татарской конницы. По пятьдесят — по сто татар придется тогда на каждого русича из Передового полка. Закроют им солнце татарские стрелы. Возможно ли уцелеть в такой сече?

Расставив полки, князь Дмитрий объехал их. Приблизившись к своей московской

дружине, стоявшей впереди Большого полка, Дмитрий сошел с богато убранного коня и, встав на колени, усердно помолился Богу.

— Подойди сюда, Михаил! — подозвал он своего любимца боярина Михаила Андреевича Бренка, схожего с ним ростом и статью.

Боярин Бренко заспешил к князю. Дмитрий отдал ему свои позолоченные брони и коня.

— В бою, Бренко, ты встанешь вместо меня под алым стягом Спаса Нерукотворного. Воины будут видеть тебя на моем коне, в моих доспехах и думая, что это я, ободряться, — сказал князь, покрывая своего любимца поверх доспехов своим золотканным плащом.

Сам же князь Дмитрий облекся в неприметный доспех простого воина, одел островерхий шлем, взял щит, надежный меч и пешим, вкушая просфору, присланную преподобным Сергием, отправился в Передовой полк. Князь Глеб Брянский и воевода Тимофей Вельяминов пробовали остановить его, убеждая, что не дело князю биться впереди рати и рисковать собой, но Дмитрий не слушал их.

Вскоре князь присоединился к Передовому полку и встал рядом с иноком Ослябей, Родионом Ржевским и рязанцем Андрюхой-кожемякой.

— А ты, молодец, чего сюда притопал? — спросил Андрюха, никогда не видевший князя. — Жить надоело? Возвращайся к себе в Большой полк. Там надежней и стрелы татарские туда не долетают.

— Молчи, увалень рязанский, это же князь наш Дмитрий! — зашептал Родион Ржевский. — Зачем вы здесь, княже? Уходите!

Покачал князь Дмитрий Иоаннович головой:

— Не могу я уйти! Вас на смерть послал, а сам буду издали за битвой наблюдать? Нет, братья, стану я рубиться рядом с вами. Умру я али жив буду – тоже с вами.

— А ну раздвинься, ребята! Что сгрудились? Негде князю мечом махнуть, – задорно крикнул Андрюха-кожемяка.

Стоят русские полки, ждут своего часа.

В двенадцатом часу показались татары. Они надвигались сплошной стеной.

Серые кафтаны и темные щиты делали татарское войско похожим на грозовую тучу.

Его передовой полк в средней своей части был пешим и состоял из наемной итальянской пехоты — крымских генуэсцев. Закованные в непробиваемые брони пехотинцы шли густым строем, напоминавшим македонскую фалангу. Длинные копья сзади идущих лежали на плечах тех, что шел впереди. Словно не пехота двигалась, а копейный лес. За генуэсцами сплошной стеной ехали верхом татары.

— Сколько копий несут! Будет из чего дровишки заготовить! — весело крикнул Юрка.

— Поскаль зубы-то! — строго сказал старик Гаврила.

Выдвинувшись из строя на шаг, он уже накладывал стрелу на тетиву, опытным взглядом охотника оценивая, долетит ли.

Русская рать, сияя светлыми доспехами и червленными щитами, двинулась навстречу татарской. Полмиллиона человек — триста тысяч татар и двести тысяч русских воинов медленно сближались на болотистом, изрезанном оврагами Куликовом поле.