Сборник миниатюр "Enter one"
Шрифт:
Я вошла в процедурную после Валери. Доктор, мужчина лет сорока пяти в очках, попросил меня присесть. Опустившись на стул, я взглянула на него. Мужчина поправил серый галстук и с неким странным сожалением в глазах сказал:
– Боюсь, у меня для вас плохие новости, мисс Валентайн.
– Что такое? Что-то не так с моей кровью? – испугалась я. Доктор снял очки и потер переносицу.
– Вы ждете ребенка, Кетрин, - произнес он. Мне стало дурно: голова внезапно закружилась, а сердце подскочило, как сумасшедшее, и тут же унеслось в пятки. Я смотрела на доктора пару минут в полном
– Я девственница.
Девять месяцев и три дня спустя
Я лежала в больничной палате, все еще изнуренная после родов. Пришлось родить ребенка самой, без кесарева сечения, хотя я жутко этого хотела. Мне не хотелось видеть это дитя. Я боялась.
Боялась увидеть что-то поистине пугающее.
Но это оказалась красивая девочка. Милая и очаровательная на вид. Я даже взяла ее на руки. Она посмотрела на меня – так внимательно и разумно, будто все понимала. Меня пробила дрожь. Не знаю, отчего.
Когда мы приехали домой, я уложила ее в кроватку, и она почти сразу же заснула. Будто ангел.
Однако я точно знала – она была далеко не ангелом.
Оказывается, я заснула в кресле, перед телевизором. Меня разбудили тихие шаги. Распахнув глаза, я чуть не ахнула. Передо мной, на пороге гостиной, стоял тот самый незнакомец из моего сна. Он был одет в черную рубашку и брюки, а на губах его сияла все так же таинственная улыбка.
– Господи… - пролепетала я, вставая и делая шаг назад. Мужчина усмехнулся.
– Нет, не он. Попробуй еще разок.
Он вошел в гостиную и опустился в кресло, затем закинул ногу на ногу. В его руках, как по волшебству, появилась сигара.
– Ты…настоящий?
– А что, не похоже?
– Я видела тебя во сне, - пробормотала я, - Или это не было сном…
– Не было, - ответил незнакомец, закуривая, - Ведь моя дочь вполне реальна. Не так ли?
Я содрогнулась от мысли, что он пришел, чтобы забрать ее у меня.
– Мы с тобой, Кейти, создали великое дитя. Я рад, что ты сослужила мне такую хорошую службу. Взамен я позволю тебе прожить долгую, небедную жизнь там, где ты только пожелаешь. Конечно, я бы предложил тебе остаться со мной, но мы оба знаем, что ты не согласишься, верно?
Я молчала. Сознание кричало – убегай. Забирай дочку и беги, куда глаза глядят. Но я понимала – от него мне не скрыться. Никогда. Нигде.
Я обречена.
– Ты заберешь ее? – спросила я, почему-то спокойно и умиротворенно. Мужчина поднялся с кресла и подошел ко мне. Мы снова стояли так близко, как в том реальном сне. Он провел пальцами по моей щеке, а затем его губы прикоснулись к моим в едва заметном поцелуе.
– Да, - просто ответил он с улыбкой и направился в спальню Дэлии. Когда он вышел оттуда с ней на руках, я лишь смотрела на то, как он уходит. Сердце словно перестало биться. Я знала, что так случится. Чувствовала. Но все еще не могла поверить.
– Ответь на один вопрос, - прошептала я, когда он стоял уже на пороге, - Кто же ты?
Незнакомец чарующе улыбнулся, пожимая плечами, и произнес:
– Называй меня мистером
_______________________________________________________________________________
МНЕ НЕ ЖАЛЬ
I’m not sorry
С моих пальцев стекает кровь. Я чувствую ее свежесть, наблюдаю красивые переливы бордового и алого цветов под люминесцентной лампой. Я разрезаю мягкую поверхность ее тела – нежно и аккуратно, так, как любовник ласкает свою женщину. Смотрю на ее губы – они синеют с каждой секундой все больше. Не хочу, чтобы они выглядели так. Беру красную помаду и наношу ее на прелестные уста. Она красива. Очень красива. Как белая роза в зимнем саду, как догорающая свеча в церковном зале, как сладкая конфетка, тающая на языке.
Холодное лезвие касается ее живота, спускается все ниже. Она умерла тихой смертью – отравилась мышьяком. Поэтому ее тело такое ровное, без ссадин и ушибов, без ран и увечий. Она идеальна.
Включаю диктофон и начинаю говорить, чтобы увековечить этот знаменательный момент. Она мертва. Увы и наконец-то. Я не делал этого – лишь подтолкнул, а затем наблюдал. Она сама себя уничтожила. Бедная девочка, сошедшая с ума. Ее разум помутился, нервы сдали.
– Грета Циммерман, 26 лет, самоубийство, - констатирую я, - Отравление мышьяком.
Снова смотрю на ее лицо и не могу припомнить, когда именно стал наблюдать за ней. Возможно, это случилось в прошлом году. Или в этом. Время для меня – абстрактное понятие. Она заметила меня лишь однажды перед своей смертью – когда я проходил мимо ее места работы, кафе «Сладкие деньки. Помню, как сейчас, ее глаза – голубые, словно в них само небо, и испуганные, будто лань увидела волка. Наверное, в тот момент она поняла, что я это тот, кто сводит ее с ума. А может, мне так лишь показалось.
Она не была первой – до нее меня увлекали многие красавицы, и все они, так или иначе, оказывались здесь, на этом ледяном столе для аутопсии, а я стоял над ними точно так же, как сейчас, и резал их прекрасные тела. Мягко, аккуратно, чтобы не поранить такую драгоценность.
Женские тела – как бриллиант без огранки. Совершенные.
Грета все же была единственной в своем роде, покорившей не только мои плотские инстинкты, но и душу. Сердце. Разум.
Я наблюдал за ней долго, пристально, изучая каждое ее движение, действие, повадку. Она ходила быстро, будто все время куда-то спешила, а ее бледное лицо всегда казалось мне задумчивым. О чем она размышляла? Я так и не узнал.
Потом она стала замечать, что кто-то неотрывно следует за ней, наблюдает. Это стало сводить ее с ума. Она запирала двери на всевозможные замки, но я всегда знал способ проникнуть внутрь ее дома. Я смотрел, как она спит, а когда она просыпалась, стоял в шкафу, слушая ее голос, напевавший по утрам одну знакомую мелодию. Кажется, это была Нора Джонс.
Так, одним пасмурным днем она окончательно потеряла контроль над своей жизнью, над собственными страхами. Она плакала, канючила «прекратите, я так больше не могу», но я не мог остановиться. С ней все было намного труднее, чем с другими.