Сборник Мистических Рассказов
Шрифт:
В понимании человеческого разума, миры могут быть микроскопическими или наоборот - гигантскими, хотя на самом деле масштаб не играет ни какого значения.
– Он осклабился саркастически.
– Ты же не будешь отрицать, что в обычном физическом мире людей, в том, в котором ты жил до сегодняшнего дня, всё устроено точно так же, по такому же принципу. Например, есть гигантский мир деревьев и животных, тут же расположен крохотный мир насекомых и ещё один мельче - мир бактерий и вирусов. Люди не умеют разглядеть, но существует ещё неисчислимое множество более мелких в их понимании миров. Можешь мне поверить, так же всё устроено и с другими мирами, доступ к которым появляется только после смерти человеческого тела,
Думай.
– Он легонько коснулся одежды Петровича.
Иван постоял ещё недолго рядом с тупо молчащим Виктором и заторопился.
– Мне пора. Работы непочатый край, сегодня ещё пяток душ распределить надо. Там среди них один ушлый находится.
– Он вновь грустно глянул в глаза Петровичу.
– Двадцать лет трётся у своего праха и всё никак не соглашается воплотиться в негритёнка. У них там, в Африке, материала полным-полно, только детская смертность запредельная. Не успеет человек воплотиться, глядишь, а его бедная душа снова на погосте мается.
– Он махнул рукой и вздохнул печально.
– Ну ладно я пошёл.
–
Фигура Ивана мелькнула средь новых крестов и словно провалилась под землю.
Петрович неожиданно вспомнил лицо начальника городского похоронного бюро. Вспомнил, что все сослуживцы относятся к "похоронщику" - так называли за глаза начальника бюро, подчёркнуто любезно, словно боясь чем-то обидеть? Однако Виктору он всегда казался мерзким типом. Наверное, профессия накладывала на мужчину свой отпечаток?
Петрович ясно представил в воображении смежную от кабинета начальника бюро выставку гробов и других погребальных принадлежностей, представил колыхающиеся на сквозняке черные траурные ленточки, подписанные золотой краской и промычал нечленораздельно и болезненно.
– Может зайти к нему в контору и узнать что-нибудь об этом странном распределители душ?
– Спросил сам себя Петрович, но тут же передумал, понимая, что к человеку при такой должности, обращаются только в единственном случае, когда требуется место на кладбище. Он повернулся и пошел прочь от могилы с табличкой, на которой было выбито его имя.
– Как же я сумел умереть?
– Спрашивал себя Петрович, шагая к автобусной остановке. На полпути по кладбищу, наткнулся на того мужика, что собирал стопки переходя от одной группы поминающих, к другой. Пьяница мирно спал среди могил.
– Значит, всё же был народ на погосте и сегодня действительно родительский день.
– Обрадовался Виктор.
– Вот ведь лежит мужик и вполне живой. Не смог бедняга уехать в город. Надо было спросить у этого чёртового распределителя, каким способом я благополучно скончался.
– От этой мысли он даже остановился, готовый вернуться на погост, но тут же внутренним чутьём понял, что Ивана там нет, а возможно и не было? Возможно всё произошедшее только плод его воображения? Уставший разум выдумал не правдоподобную историю о войне или некая генетическая память всколыхнулась от воздействия кладбища, от силы тысяч могил собранных в одном месте.
– Если прав распределитель и у человека действительно есть душа или какая-то иная энергетическая структура, в которой умещается разум, и она способна на неоднократное перевоплощение, тогда эта субстанция должна помнить о своих прошлых жизнях и о своём Создателе?
– Он хмыкнул в сомнении и подумал.
– Что-то за собой я подобного не наблюдал.
–
Он благополучно покинул двор погоста, а полурелигиозные мысли продолжали лениво копошиться в голове.
– Мы не успеем родиться на Свет божий, а нас уже обрабатывают окружающие, не перестают внушать изощрёнными способами, что смерть штуковина неизбежная и это, по всей видимости, действительно так? Но самое главное нам внушают отцы науки, они не допускают, что душа могла бы существовать
Некоторые же особенно прозорливые умы, всё же ухитряются признать, что душа как некий привесок к телу существует на самом деле, однако, по их мнению, она умирает вместе с телом, и что нет никаких доказательств её отдельного существования, и тем более пресловутого перевоплощения. Религия же в споре с наукой и естествознанием пошла ещё дальше. Она (религия), бесспорно, признаёт наличие души, но одновременно отказывает ей в вольной вечной жизни, предполагая, что она может сгореть, рассеяться в Аду или превратиться в бессрочного наблюдателя райских кущ. И по всему выходит, что в случае с религиозным мировоззрением, выбор о дальнейшем её существовании за душу делает распределитель - ставленник Создателя.
–
Петрович представил в воображении обличие антропоморфного Бога и сплюнул в сердцах, отгоняя религиозные размышления. Прислушался к себе и отметил, что вроде бы успокаивается. Подумал о своих чисто физических рефлексах и инстинктах, о которых знал, что они могут проявляться только у живого организма.
Он ясно понимал, что главный инстинкт велит как можно дольше поддерживать жизнь в любом, даже невозможно покорёженном или безнадёжно больном теле.
Выводы не приносили удовлетворения.
Неожиданно порывистый холодный ветер ударил ему в лицо, но Петрович словно не чувствовал холода, продолжал рассуждать.
– Если я действительно мёртв и распределитель меня уже распределил куда-то, тогда я неминуемо должен появиться в другом мире и, наверное, в другом качестве? Интересно, осознаю ли я своё пребывание в утробе матери? Или, возможно, я появлюсь на Свет из пробирки? И, возможно, где-нибудь не на Земле, а допустим на холодном Нептуне?
– Он не мог понять, почему на ум взбрёл Нептун, о котором ему ничего не было известно. Как-то отстраненно попытался отогнать и эту мысль, но на её место влетела старая о том, что он только что стоял у тысяч могил и даже видел свою собственную. Он усмехнулся не весело, списывая всё произошедшее на ошибку в восприятии, но мысли возникшие ещё на кладбище не покидали слегка замутнённого разума. Петровича радовало одно, он не находил в мыслях и рассуждениях о смерти чего-либо разрушающего его устои, его веру в науку и представления о кончине всего живого и неживого.
Он долго топтался на остановке, но автобус не появлялся. Двигаясь от угла к углу лёгкого навеса, уныло думал о том, что если действительно умер, то теперь его место на работе займёт Савельев или крикливая Надежда Павловна, депутат городского совета. Она давно целилась на эту должность, постоянно дискредитировала его перед лицом вышестоящего начальства.
Петрович попытался ещё раз отогнать невесёлые мысли, но ничего не получилось.
– Я вроде бы не болел настолько тяжело, чтобы умереть? И в автокатастрофу не попадал. Что ж со мной произошло?
– Вновь как о мёртвом, подумал о себе Виктор.
– Люди тонут, травятся, умирают от старости и страшных болезней. Со мной же ничего подобного не происходило.
–
Он вновь вспомнил свою свежую могилу и то, с каким горестным видом рассказывал о ней распределитель.
Петрович запоздало содрогнулся от страха.
– Неужели у меня заклинило сердце?
– Виктор схватился рукой за левую сторону груди и вспомнил, что в последнее время у него всё чаще и чаще щемило главный мотор. Он со страхом сунул руку в карман и с облегчением нащупал стеклянный цилиндрик заполненный таблетками валидола и мрачно рассмеялся, понимая, что у мертвеца или даже у души мертвого человека не могут в карманах храниться сердечные таблетки и продолжил рассуждать о том, что именно так воспитаны люди. Человеку с детства известно, что ни одна земная, физическая вещь не может оказаться в загробном мире.