Сборник о спелеологии
Шрифт:
И качался в глазах аквамаpиновый сумpак пещеpы...
1978-1981 г.г.
СОЛНЕЧНОЕ УЩЕЛЬЕ. =======================
Я не помню это Ущелье другим. Всегда, когда бы мы ни приходили сюда, над горами висело солнце. И от этого исполинские стены, обступившие тропу, казались медовыми. Летом. Зимой же, одетые в ледяную броню, они нестерпимо блестели, холодно и надменно. Дожди могли неделями хлестать нахохленные леса, белые вьюги заносили тропу. Но когда мы приходили сюда, над Ущельем победно сияло солнце.
Тропа, попетляв по сумрачным перелескам, полого ныряла в теснину. И вдруг,
– как спиченки, смотрятся они на груди каменных бастионов.
С самого верха Ущелья тропа круто падает вниз в каменные россыпи. И с каждым шагом все выше вздымаются стены-берега этой застывшей каменной реки. Причудливыми башнями скалятся останцы. Вздыбленный мир со всех сторон. И только безмятежная синева над головой да темно-зеленый бархат дальних хребтов в прорези-прицеле Ущелья впереди напоминает о том, что есть и другой, просторный во всех измерениях, мир.
В Уещельи нет трех измерений. Есть одно - вертикаль. Она притягивает и страшит, изумляет и завораживает.
* * *
Сколько раз я был здесь? Иногда кажется, что знаю его с детства. Каждый камушек, каждый выступ стены. Сумными ночами оно приходит ко мне, наше Ущелье. И я улыбаюсь, вспоминая тот день...
Есть в Ущельи место - на повороте, у старой березы, - где, как бы ни спешил, я всегда отанавливаюсь. Сбрасываю рюкзак, расставляю пошире ноги, поднимаю глаза. Там, высоко надо мной на белой стене чернеет "окно". Это пещера. Их много здесь. Они смотрят на нас черными зрачками, спокойные в своей пугающей неприступности.
Что в них?
Шесть лет назад - всего шесть лет, а будто целая жизнь!
– мы впервые бросили вызов этим солнечным вертикалям.
У нас не было времени на долгую осаду, поэтому, не утруждая себя излишней разведкой, мы сходу пошли на штурм. Ущелье безмолвствовало, и наши голоса звенели над ним, множась в удивленных утесах. Я до сих пор отчетливо слышу эти голоса и вижу оранжевые каски - божьими коровками ползущие по вздыбленным скалам.
Первые же попытки принесли нам удачу. Мы искали маршруты среди невозможного и находили. И потом, сидя на краю очередного "окна" - они редко выводили нас в сколь-нибудь примечательную пещеру - мы выискивали глазами новую цель.
Ущелье молчало. Лишь однажды выстрелило из-под моей ноги парой "гостинцев". Большие, в два кулака, они по пологой дуге со свистом прошли над Серегиной каской. И в следующий момент мы уже весело смеялись, провожая взглядами их удаляющиеся скачки.
Мы не вняли предостережению Ущелья.
* * *
Я пошел на это "окно" случайно. Мы только что все вчетвером взобрались к пещерке, оказавшейся столь большой, что каблуки моих ботинок почти скрылись в ее начале, в то время как каска безнадежно застряла в конце. Пока я выбирался, ребята уже начали спуск. Ожидая, пока они пройдут, я бездумно скользил глазами по скале, что ступенчатым бастионом круто взмывала в небо справа. Здесь, за скалой
Я шел вправо вверх. Нет, теперь, лицом к скале, мой путь лежал по левую руку. Зацепы и упоры сами ложились под пальцы. Я продвигался неожиданно быстро, и вскоре неведомое доселе ощущение захватило меня. Ощущение собственного тела исчезло. Вернее, изменилось. Теперь это были легкость и стремительность, точность и отлаженность хорошо отрегулированного механизма. Сознание отделилось от материальной сущности. Не задумываясь, я чувствовал именно то место н скале, куда надо быбросить руку, чтобы обрести надежный зацеп, выступ, трещину. Вдохновение...
Наверно, так себя чувствует пианист, отрешась от рук и зная, что они точно выполнят пассаж. Я парил над скалой, и солнце встречало меня за каждым новым перегибом. Сердце заливал восторг. Так центрфорвард на вершине порыва рвется вперед, неуловимыми движениями раз за разом избегая атаки защитников, и мяч, как привязанный, мчится перед ним к цели.
К цели? Она была перед и надо мной. Чуть слева. Черная зияющая дыра в стене. Пещера. Я увидел ее за поворотом, когда остановился передохнуть. Это было оно! "Орлиное гнездо" - так называли мы ее, поднимая лица к отвесам. Снизу пещера казалась неприступной. И мы махнули на нее рукой.
Но вот! Вот она почти рядом. Подспудно я и стремился к ней, закладывая восходящую полуспираль по груди утеса, но все же не ожидл увидеть так близко. С того места, где я остановился, до пещеры оставалось метров десять вертикали и короткий траверс по полке. Ну да, кажется, там полка.
Я не смотрел вниз. Солнце обливало огнем лицо, веселило сердце. Бездна под ногами холодила пину, но озноб опасности еще не проник в душу. Меня неудержимо тянуло вперед. Было весело, я почти смеялся, бросая по скале невесомое тело.
Вот и полка. Неширокая каменная горизонталь тянулась влево, и там, метрах в трех, зияло заветное "окно". Теперь оно не казалось таким маленьким как снизу - сумрачная зовущая арка в золотистой скале. Еще немного, каких-то три метра горизонтали, и я смогу заглянуть туда, где, возможно, еще не был никто! Каких-то три метра по карнизу - но что -то настораживало еня в ее застывшей неровности, удерживая от дальнейшего движения. Но что?
Несколько мгновений я колебался. Отступить в трех шагах от цели? Чего бы это ради? Но что же это мне не нравится? Все, вроде бы, нормально. Решайся!
Все еще не понимая причин внезапно зародившейся тревоги, я осторожно выполз на карниз.
* * *
Я сидел у входа в пещеру и завороженно следил, как он, кувыркаясь, падает вниз. Камень вывалился из-под руки неожиданно, но я уже был на площдке перед пещерой. Успел. И теперь, замирая, провожал взглядом его тягучий полет. Вот камень прошел в метре от выступа, исчез за ним, и вдруг сухой треск распорол тишину. Из невидимой за выступом глуби веером выметнулись осколки. Солнце подхватило их, но - не удержав - снова швырнуло вниз. И дальним грохотом отозвалось Ущелье.