Сборник рассказов и повестей.
Шрифт:
И Царапин понял, что сейчас произойдет то же самое, от чего погиб Левша, но мишенью уже будет он сам. Ровный волнистый песок и луна - промахнуться невозможно. По логике следовало забрать оружие, документы - и перебежками, не теряя ни секунды, попробовать вернуться к холму. Вместо этого он совершил нечто, казалось бы, абсолютно нелепое и бессмысленное. Старший сержант Царапин и сейчас не смог бы толком объяснить, что его заставило тогда лечь рядом с телом Левши и притвориться мертвым. Потому что шаги он услышал лишь несколько секунд спустя.
Тихие, неторопливые, они не могли принадлежать ни
Царапин перестал дышать. Кто-то стоял над ним, словно размышляя, откуда здесь взялись два мертвых тела, когда должно быть одно. Все стало вдруг чужим, враждебным, даже песок, на котором лежал Царапин, и возникло нестерпимое желание прижаться к мертвому Левше.
Время оцепенело. Казалось, эти секунды никогда не истекут. Наконец песок скрипнул раз, другой, и шаги мерно зазвучали, удаляясь в сторону холма, мимо курилки. "В капонир пошел", - со страхом понял Царапин, и пальцы сами собой сомкнулись на стволе карабина, лежащего между ним и Левшой. А тот снова остановился. Сейчас он откроет дверцу, войдет в капонир - и…
Царапин рывком встал на колени, вскидывая карабин. Сдвоенное металлическое клацанье затвора показалось нестерпимо громким. А тот действительно стоял уже перед массивными железными воротами - высокий, черный, страшный, и луна бликовала на его голом черепе.
Оглушительно лопнул выстрел, приклад наспех вскинутого карабина ударил в плечо. Царапин целил между лопаток, но ствол дернуло, пуля ушла выше - в голову. Черного бросило к воротам. Падая, он нелепо извернулся всем телом, словно пытался еще оглянуться.
Царапин тяжело поднялся с колен и, держа карабин наперевес, двинулся к лежащему. Но, сделав несколько шагов, он вспомнил, что тот - только что - точно так же шел к капониру, шел спокойно, уверенный в собственной безопасности, не зная, что сзади человек, которого он счел мертвым, уже послал карабин к плечу. Царапин ощутил позвоночником чей-то снайперский - поверх прицела - взгляд и, вскрикнув, метнулся в сторону. Вздымая песок, упал за курилкой, замер. Выждав, снова поднялся на колени и без стука положил ствол на доску скамейки.
Прошло пять секунд, десять, потом раздалось негромкое "пафф…", - и там, где недавно лежал Царапин, вспыхнул и опал бледно-фиолетовый пузырь света. Голова и плечи Левши исчезли, как откушенные, ноги почернели, по ним забегали синеватые язычки пламени.
Царапин ждал. Он не чувствовал уже ни волнения, ни боязни - ничего, кроме ненависти к тем, кто творил на его глазах страшное и непонятное. И наконец - вот оно! Из зарослей янтака бесшумно, как привидение, поднялся и выпрямился в лунном свете второй - такой же высокий и черный. Царапин ошибся. То, что он принимал за лысый череп, оказалось плотно облегающей голову противогазной маской, непривычной на вид - без хобота, с уродливым респиратором и линзообразными круглыми окошками.
Царапин задержал дыхание и, как в тире, аккуратно, с упора, вдолбил ему заряд точно в середину груди. Тот еще падал, медленно сламываясь в поясе, когда у ворот сухо, один за другим, треснули два пистолетных выстрела. Это палил из "макарова" выбежавший на звуки стрельбы
Царапин перепрыгнул через скамейку, пистолет в руке Акимушкина дернулся в его сторону, но, к счастью, лейтенант вовремя узнал своего оператора.
И вот тут она выскочила из зарослей. Петров не соврал - тварь действительно была очень похожа на огромную фалангу - мохнатый отвратительный паук с полуметровым размахом лап. Царапин успел выставить ногу, и металлически поблескивающие челюсти со скрипом вонзились в каблук. Царапин в ужасе топтал ее, пинал свободной ногой, бил прикладом, но хватка была мертвой. Наконец он изловчился и, уперев ей в прочную гладкую спину штык, нажал на спусковой крючок. Грохот, визг, в лицо ударило песком - хорошо, что хоть зажмуриться догадался… Возле ног выбило хорошую яму, а фалангу разнесло на две части, большая из которых конвульсивно ползла по кругу, упираясь тремя уцелевшими лапами.
Сзади раздался предупреждающий крик лейтенанта. Сержант обернулся и увидел, что прямо в лицо ему летит вторая такая же тварь. Он отбил ее на песок штыком и расстрелял в упор.
Выставив перед собой карабин и не сводя глаз с черных спутанных джунглей янтака, Царапин пятился до тех пор, пока не поравнялся с Акимушкиным. Теперь они стояли спиной к спине.
– Где Левша?
– отрывисто спросил лейтенант.
Царапин молча ткнул подбородком туда, где догорало то, что осталось от рядового Левши.
Акимушкин взглянул - и, вытянув шею, подался вперед.
– Кто это?
– Голос лейтенанта упал до сдавленного шепота. Глаза выкатились и остекленели.
– Царапин, что они с ним сделали?…
– Жоголева предупредить надо, - хрипло сказал Царапин.
– И "Управление" тоже…
Вместо ответа лейтенант, скрипнув зубами, вскинул пистолет. Третья "фаланга", подброшенная пулей, в туче песка метнулась в заросли. И сейчас же в отдалении послышался еще один выстрел, затем второй, третий. Это вступила в бой шестая пусковая установка, расчет лейтенанта Жоголева.
– Предупредили!… - Акимушкин злобно выругался и тут только заметил лежащего.
– Он что, сюда шел?… В капонир?
Царапин молча кивнул. "Сейчас я подойду к нему, - угрюмо думал он.
– Подойду и сорву с него эту идиотскую маску. Просто посмотреть, какое лицо должно быть у сволочи, которая могла убить Левшу…"
Лейтенант опередил его.
– Кто они хоть такие?
– И, не дожидаясь ответа, шагнул к темному распростертому навзничь телу.
Царапин видел, как Акимушкин наклонился, всмотрелся и вдруг, издав нечленораздельный вскрик, отпрянул.
"Здорово же я его изуродовал, - мелькнуло у Царапина.
– Полчерепа точно снес…"
Он подошел к лежащему, присел на корточки, положив карабин на колени, взялся за респиратор - и тут же отдернул руку. За какие-нибудь доли секунды он понял все.
Он ошибся дважды. Это была не маска. Это было лицо. Страшное. Нечеловеческое.
На Царапина смотрели мертвые линзообразные глаза с вертикальными кошачьими зрачками, а то, что он принимал за причудливый респиратор, оказалось уродливыми челюстями, вернее - жвалами, потому что они, судя по всему, двигались не в вертикальной плоскости, а как у насекомых - в горизонтальной.