Сборник.Том 2
Шрифт:
— В пределах Города. Но вы же были во Вне? Или я ошибаюсь?
— Вы не ошибаетесь, комиссар. Я был во Вне. Но в инструкциях не указано, что в таких случаях я обязан брать с собой волновик.
— Прячетесь за буквой закона, а?
— Совершенно верно, комиссар, — невозмутимо ответил Бейли.
Комиссар встал — властный, даже грозный — и сел на край стола. Окно во Вне, пробитое при Эндерби, было давно заложено и закрашено. И в замкнутой комнате (ставшей благодаря этому теплее и уютнее) комиссар выглядел огромным. Он сказал, не повышая голоса:
—
— Я рассчитываю на то, что исполняю свои обязанности как могу лучше и точно соблюдаю инструкции.
— А когда вольничаете с духом этих инструкций — то и на благодарность Земли.
Бейли промолчал, и комиссар сказал после паузы:
— Кое-кто считает, что вы отличились в деле об убийстве Сартона три года назад.
— Благодарю вас, комиссар, — ответил Бейли. — И, если не ошибаюсь, результатом было закрытие Космотауна.
— Совершенно верно. И к большому облегчению Земли. Кое-кто считает также, что вы отличились на Солярии два года назад. И результатом — я избавляю вас от необходимости произносить лишние слова, — и результатом был пересмотр торговых договоров с космомирами к значительной выгоде Земли.
— Насколько мне известно, всё это есть в соответствующих архивных документах.
— А в результате вы — великий герой.
— Ни на что подобное я не претендую.
— После каждого из этих двух дел вы получали повышение, а происшествие на Солярии даже послужило сюжетом для гиперволновой драмы.
— Которую, комиссар, показали без моего разрешения и против моего желания.
— Тем не менее она превратила вас в героя определённого рода.
Бейли пожал плечами.
Комиссар выждал секунду-другую, не скажет ли он что-нибудь, а затем продолжал:
— Но вот уже почти два года вы практически ничего не делаете.
— И у Земли есть право спросить, чем я был ей полезен последнее время.
— Вот именно. И она задаёт этот вопрос. Известно, что вы — один из зачинателей новейшей моды уходить во Вне, копаться в почве и разыгрывать из себя роботов.
— Это разрешено.
— Не всё, что разрешено, следует одобрять. Не исключено, что люди считают вас не героем, а больше чудаком.
— Возможно, это согласуется с моим собственным мнением о себе, — сказал Бейли.
— Людская память коротка. Это избитая истина. В вашем случае героическое уже заслонено чудачествами, и вас ждут серьёзные неприятности, если вы допустите ошибку. Репутация, на которую вы так уповаете…
— Со всем уважением, комиссар, я на неё не уповаю.
— Репутация, на которую, по мнению департамента полиции, вы уповаете, вас не спасет. И я не смогу вас спасти.
По сумрачному лицу Бейли скользнула тень улыбки.
— Я ни в коем случае не желаю, комиссар, чтобы вы поставили под угрозу своё положение в тщетной попытке спасти меня.
Комиссар пожал плечами и ответил столь же мимолетной и смутной улыбкой.
— Это вас пусть не тревожит.
— Если так, комиссар, то для чего вы мне
— Предостерегаю вас. Я вовсе не собираюсь с вами разделываться, а потому предупреждаю в первый и последний раз. Вам предстоит участвовать в крайне щекотливом деле, и вы легко можете допустить ошибку. Вот я и предупреждаю вас, чтобы вы её не допускали. — Тут на его губах появилась несомненная улыбка.
Бейли на неё не ответил.
— Вы не могли бы объяснить мне, в чём заключается это весьма щекотливое дело?
— Это мне неизвестно.
— Оно связано с Авророй?
— Р.Джеронимо приказали в случае необходимости сказать вам это, но сам я ничего не знаю.
— В таком случае почему вы считаете его щекотливым?
— Послушайте, Бейли, разгадывать загадки — ваша специальность. Для чего бы представитель Земного департамента юстиции лично прибыл в наш Город, а не вызвал вас в Вашингтон, как два года назад в связи с инцидентом на Солярии? И почему этот представитель хмурится, раздражается и проявляет все прочие признаки нетерпения, когда вас не удаётся разыскать немедленно? Вы постарались, чтобы вас было трудно найти, — серьёзная ошибка, за которую я никакой ответственности не несу. Сама по себе она, возможно, и не роковая, но, сдаётся мне, начинаете вы скверно.
— А вы задерживаете меня ещё дольше, — хмуро буркнул Бейли.
— Отнюдь. Представитель департамента сейчас подкрепляется. Вы знаете, что земляне никогда не упускают случая перекусить. И он сам придёт сюда, когда кончит. Ему сообщено, что вы здесь, и в данное время вы просто ждете, как жду я.
И Бейли начал ждать, размышляя о том, что снятая против его воли гиперволновая драма, хотя и помогла Земле укрепить позиции, ему в департаменте полиции причинила непоправимый вред. Она выставила его в объёмной проекции на плоском фоне департамента, чем наложила на него неизгладимую печать нежелательности.
Его повысили в чине, дали ему больше привилегий, что только усугубило враждебное отношение к нему в департаменте. А чем выше он поднялся, тем сильнее расшибется, если упадет.
Стоит допустить ошибку…
4
Вошёл представитель департамента юстиции, небрежно осмотрелся и сел за письменный стол в кресло Рофа. По старшинству в чине. Роф невозмутимо сел сбоку.
Бейли остался стоять, пытаясь скрыть изумление.
Роф мог бы его предупредить, но не счел нужным. И так подбирал слова, что Бейли не догадался.
Департамент юстиции представляла дама.
Но, собственно, почему бы и нет? Женщины могли занимать любые административные посты. Генеральный секретарь мог быть женщиной. Женщины служили в полиции — одна в чине капитана.
Просто без специального предупреждения мужчина подразумевался сам собой. В истории бывали периоды, когда женщин на высоких административных постах оказывалось чуть ли не большинство. Бейли знал это — он вообще хорошо знал историю. Только нынешний период таким не был.