Сбылась мечта хулиганки
Шрифт:
– Это твоя позиция или Иван Иваныча? – Я тоже немного успокоилась и слушала Андрея с интересом.
– А ты мне что предлагаешь? – Андрей даже не удостоил меня ответом, он продолжал развивать свою мысль. – Ты предлагаешь мне стать правдолюбцем и склочником. Дескать, вот, добился своего, сняли главного начальника в управлении, так он опять недоволен! И какого, спрашивается, рожна ему нужно! Потому что даже простой человек Иван Иванович понимает, что хоть весь город на уши поставь, тонну бумаги израсходуй на газеты, всколыхни, так сказать, общественное мнение, все равно строить будут там, где начальство захочет! А у него, у начальства, всегда
– Так-так… ну что ж, спасибо, что так доходчиво объяснил, я теперь не глупее Иван Иваныча стала…
Я произносила слова совершенно машинально, только чтобы что-то сказать. Самое интересное, что возразить Андрею мне было совершенно нечего. Он очень толково все разъяснил, не стесняясь.
– Действительно, ты прав, – задумчиво пробормотала я, – зачем беспокоиться о детях, когда у нас с тобой и детей-то нет… Или я ошибаюсь?
– Нет, не ошибаешься, – процедил он и демонстративно поглядел на часы.
Как бы в ответ на его жест из двери редакции выглянула белобрысая девица и крикнула:
– Андрюша, ты идешь? Без виновника торжества начинать как-то неудобно!
– У тебя что – сегодня день рождения? – спросила я, очнувшись от невеселых мыслей.
– Да нет, это отвальная, – нехотя ответил Андрей.
– Стало быть, ты в этой газете больше не работаешь?
– Стало быть, нет. – Он был совершенно спокоен.
– И где же ты теперь собираешься прикладывать свои силы? – Я продолжала настойчивые расспросы, потому что до меня с трудом, но начало доходить очевидное.
– Теперь я буду работать на телевидении, вести там новое ток-шоу, у него еще пока нет названия. – Андрей улыбнулся.
– Вот как… – Я посмотрела на него очень внимательно и представила, как выгодно этот белозубый обаяшка будет смотреться на экране.
Передо мной мысленно всплыли все люди, с которыми мы общались в процессе расследования. Я вспомнила несчастного запуганного Арнольда Гавриловича, на которого теперь после статьи, действительно может наехать налоговая инспекция, и так легко, как со мной, он не отделается. А если и не будет неприятностей с налоговой, то уж квартиру-то он сдавать точно не будет, побоится. А ведь, небось, не от хорошей жизни сдавал… А уж стеснительного пьяницу Вову Милютенко точно больше никто не востребует, раз прогремел он со своими паспортными данными на весь город. И конечно, милиция ему ничего не сделает – что с него взять-то, – но жить они теперь будут только на Люськину зарплату уборщицы.
Скольким людям испортить жизнь, и все это для того, чтобы стать ведущим ток-шоу! В глубине души я понимала, что неправа, что Андрей, когда писал статью, вовсе не рассчитывал на такой результат. Но свою позицию он изложил мне откровенно. И я поняла, что он внутренне готов был к такому повороту событий. Чтобы погасить нежелательные слухи вокруг строительства центра, нужно было успокоить ретивого журналиста. Все логично. Человек потрудился, и за это ему награда – место на телевидении, что, конечно, гораздо полезнее для карьеры, чем писать статейки в небольшой заштатной газетке.
– Что ж, желаю тебе творческих успехов. – Я улыбнулась и пошла прочь по длинному коридору.
Очевидно, Андрею не понравилась моя улыбка, потому что, когда, перед
– Только не делай такое лицо, когда будешь вести ток-шоу! – крикнула я. – Телезрители будут очень недовольны, и тебя уволят!
На улице выяснилось, что, пока я беседовала с Андреем, хлынул дождь, а я, как водится, в суматохе, убегая, забыла зонтик.
«Все складывается просто отлично! – размышляла я, мрачно шагая к дому под проливным дождем. – Разочарования следуют одно за другим. И не лучше ли было сидеть в отделе электротоваров, скромно торгуя лампочками, и не мечтать о несбыточном».
Однако это восхитительное чувство, когда кровь бурлит во всем теле, как шампанское… Чувство, которое я несколько раз испытала, когда находилась в смертельной опасности. Стоит ли оно всех разочарований? Возможно. Хотя, если рассуждать здраво, то никакого особенного разочарования и не было. Подумаешь, мужчина моей мечты оказался обыкновенным карьеристом! Таких тысячи. Если бы не его обаяние, я бы так не расстроилась. Глупо, что, встречая мужчину с такой внешностью, неминуемо стараешься наделить его какими-то замечательными внутренними качествами. С Андреем так и получилось. Думаю, он будет очень подходящим ведущим ток-шоу, как бы оно ни называлось. А мне нужно выбросить его из головы, что я и сделаю.
Я открыла дверь и вошла в квартиру. И сразу же мне стало не по себе. У меня возникло тревожное чувство, что в квартире кто-то есть. Не родители, конечно, – если бы они были дома, во всей квартире горел бы свет, орал телевизор и, перекрывая его звуки, отец через всю квартиру допытывался бы у мамы, не забыла ли она посолить суп.
Нет, у меня было чувство, что в пустой и темной квартире притаился кто-то чужой. Ничего реального, ничего конкретного я не заметила – и замок открылся, как обычно, и тапочки в прихожей стояли на привычном месте, но вместе с тем что-то было не так. Я хотела даже развернуться и выйти, пока не поздно, но мысленно пристыдила себя: нельзя же в самом деле так поддаваться пустым страхам… просто нервы расшатались, что неудивительно, учитывая события последних дней.
Призвав свои нервы к порядку, я включила свет в прихожей, сняла уличную обувь и еще раз огляделась. Все было как обычно. Меня вдруг снова настигло то же чувство, что в доме с башней: чувство опасности. Я прислушалась и даже втянула носом воздух. Квартира была пропитана привычными домашними запахами, в которые вплеталось что-то чужое, незнакомое, но я не могла так сразу определить, враждебно ли оно мне. Я бросила пальто прямо в прихожей на пол и босиком, чтобы не шаркать тапочками, прокралась в свою комнату.
Разговор с Андреем дался мне нелегко, а после я еще погуляла немного по улицам, чтобы успокоиться. Я, глупая, решила, что все кончилось и можно больше не опасаться никаких неприятностей. Кто же знал, что опасность поджидает меня в собственной квартире?
Когда я переступила порог комнаты, тревога еще больше усилилась, стала просто непереносимой. На лбу выступили мелкие капельки пота.
В комнате был полумрак, потому что на улице в конце апреля вечером хоть и не очень темно, но кто-то задернул все шторы, тогда как я точно помнила, что, уходя, оставила их открытыми. Я протянула руку к выключателю, и в то же мгновение в тишине раздался негромкий мужской голос: