Сценарист
Шрифт:
Мои руки сжались в кулаки, а сердце бешено колотилось в груди. Я был охвачен приступом ярости, и в тот момент мне показалось, что этот герой на сцене глумится над всем, за что я сражался. Он умалял мою жертвенность, мою преданность и мою честь. Он презирал меня и всех тех, кто служил в армии, презирал всех тех, кто был практически против своей воли отправлен на фронт, презирал тех, кто умирал для того, чтобы не умирали его родные, его друзья, его самые близкие люди.
Я не мог оставаться равнодушным к этим словам. Моя ненависть к нему и всему, что он представлял, была непреодолимой. Я шагнул вперед, прокладывая себе путь сквозь толпу, которая стояла на моем пути. Мне было всё равно, кто они — простые люди
Когда я наконец достиг сцены, я поднял глаза и встретился взглядом с этим героем. Его лицо выражало уверенность и высокомерие, но я не собирался сдаваться. Я хотел, чтобы он понял, что он ошибается, что у него нет права говорить о том, о чем он ничего не знает.
— Неужели недоносок с латексной задницей имеет право говорить что-либо о том, в чём бы никогда не решился участвовать? — задал вопрос я, медленно поднимаясь на сцену. — И много ли ты знаешь о войне, сынок? — спросил с сарказмом я, остановившись на безопасном расстоянии от «героев».
— А разве мне нужно что-либо знать о войне, чтобы ненавидеть её? — ответил вопросом на вопрос он. — Война — событие, в котором умирает множество людей, и все эти смерти бессмысленны. Все, кто осознано идёт на убийство других — психопаты, с которыми нужно бороться. Верно же, ребята? — спросил он у толпы, на что получил заряд поддержки.
— «Психопаты», да? — повторил я с ухмылкой на лице. — В какой-то степени ты даже прав, парень. Все мы были психопатами в Ираке, когда шли убивать религиозных фанатиков, против которых наше государство решило развязать войну. Мы были обязаны становиться такими, ибо по-другому было не выжить. Каждый день я смотрел на то, как умирают товарищи, и как умирают враги. Это… действительно ужасное зрелище, нравится которое лишь психопатам. — покивал головой я.
— Об этом мы и говорим, приятель! — тут же улыбнулся «герой». — Мы должны бороться против убийств и убийц. Не только солдат к таким можно причислить, но и современных линчевателей, которым буквально разрешено убивать преступников. Это безумие! Настоящее безумие! — начал разглагольствовать он, но был прерван.
— Я не договорил. — поднял указательный палец правой руки я. — Не смей, блядь, перебивать меня, кусок латексного говна. Ты и понятия не имеешь о том, о чём говоришь. Вместо того, чтобы молчать в тряпочку и позировать на камеру, ты и твои подружки решили повыделываться, решив, что речь о войне, её ужасных сторонах и о солдатах — отличный вариант для пиара. Думаешь, что ты выглядишь круто? Чувак, на тебе надет плащ. Ты обычный клоун, который решил, что он больше, чем есть на самом деле.
— Мужик, да как ты смеешь! — начал выступать «герой», но вновь был перебит мною.
— У всех тех, кто взялся защищать эту страну и её народ, должна быть этика. У вас же их нет. Это, блядь, ёбанный непрофессионализм! — сильно разозлился я. — Я целый год бился за эту страну! И что же я получил за это? Такое вот поколение и тупое стадо, что за этим поколением следует!
— Да ты же грёбанный псих! — не выдержал второй «герой», сильно скорчив рожу в недовольстве. — Ты пытаешься оправдать то, что убивал людей!
— Если убивать людей плохо, то я самый плохой парень на этой планете. — произнёс и рассмеялся я.
Никто кроме меня не засмеялся. Мой же смех был коротким, после чего я произнёс последнюю фразу для всего этого ебаного цирка.
— Ну и пошли вы нахуй. — сказал я и тут же достал пистолет из кармана своих джинс, после чего сделал три точных выстрела в головы героев.
Паника охватила толпу, когда они услышали выстрелы и увидели тела героев, что прямо сейчас лежали на сцене. Все начали кричать, разбегаться, пытаясь спастись от возникшей ситуации. Но я стоял на сцене,
Тела героев лежали у моих ног, и я не чувствовал сожаления или раскаяния. Они заслужили свою судьбу своими словами и своим пренебрежением к тому, за что я стоял, за что я убивал людей, за что я, собственно, воевал. Я не пожалел о потраченных патронах, и мои действия лишь укрепили во мне уверенность, что я делаю то, что должно быть сделано.
Окружающие меня люди были в шоке и ужасе, и я наслаждался этим зрелищем. Я их запугал, я показал, что убийца может быть рядом с ними, в самом обычном мире. Мое действие было актом протеста, против всего того, что я считал неправильным и лицемерным. Я показал им, что они могут получить, если не будут ценить вклад других людей в их спокойные жизни. Мне удалось продемонстрировать им, что они могут получить, если не будут уважать таких, как я.
Я спустил пистолет и осторожно спустился с сцены, пробираясь сквозь оставшуюся часть толпы, которая все еще была в состоянии шока. Некоторые из них пытались заблокировать мне путь, но я преодолел все препятствия, двигаясь к выходу. Чувствуя свободу, я выбрался наружу, поглощенный своими эмоциями. Меня охватывала радость, ощущение того, что я освободился от оков, которые давно держали меня в плену. Я понимал, что мои действия несут последствия, и что я должен быть готов к ним, но в тот момент я не обращал на это внимание. Я наслаждался мгновением, когда моя сила и моя решимость были непреложны.
Следующие несколько дней мне пришлось безвылазно сидеть в «Бессмертии». Мой своеобразный перфоманс разлетелся по всему интернету и массовым медиа, в результате чего на мою задницу была объявлена охота. Множество героев и полицейских прочесывали город в надежде найти меня и поймать, но так просто им этого было не сделать. В нашем баре я чувствовал себя в полной безопасности, ибо знал, что никто из местных не сможет и не захочет пойти против меня — им это обойдётся очень дорого.
Фурия очень долго злилась на меня из-за данного поступка. Я могу её понять, ибо её главный наёмник за одну минуту потерял всю свою репутацию. Бренд «Последнего Солдата» был полностью разрушен. Теперь почти каждый человек считал меня психом, что не может справиться с собственными демонами в голове. Собственно, мне было на это плевать, ибо я всё равно собирался в ближайшее время отойти от дел. Жаль только девчонку, ибо половина её клиентов уже отказались от её услуг из-за меня. Грустно ли мне было? Лишь немного. Фурия сможет выкарабкаться из этой жопы, в отличии от меня, за кем теперь круглосуточно ведётся охота.
Я проводил дни, укрываясь в недрах «Бессмертия». Бар стал моим убежищем, местом, где я мог отдохнуть от суеты и напряжения внешнего мира. Здесь я чувствовал себя защищенным, в окружении знакомых лиц. Моя постоянная компания в эти дни была бутылка виски. Я наливал себе стакан за стаканом, позволяя алкоголю смягчать острые углы моих мыслей и усыплять болезненные воспоминания. В глотке виски я находил временное облегчение, позволяя себе забыть хаос и преследование, которые сопровождали меня с тех пор, как я совершил свой акт протеста. Фурия, хотя и была сердита на меня, не оставляла меня в одиночестве. Она продолжала проявлять свою заботу и поддержку, хотя и с тяжелым сердцем. В ее глазах я видел разочарование и тревогу, но она всегда старалась сохранять свою сильную внешность. Она знала, что я нуждаюсь в таком времяпровождении, и не судила меня за мои поступки.