Сценарист
Шрифт:
— Разве? — с довольным лицом спросил Клаус. — Разве ты не чувствуешь запах собственной крови?
Старший Айкава удивился, после чего ощутил неизвестное тепло на правой щеке. Прикоснувшись к ней, он обнаружил длинную царапину, из которой медленно вытекала капелька алой жидкости.
— Что ты, блядь, сделал? — тихим и удивлённым тоном произнёс мужчина.
— Я поранил твоё омерзительное личико. Каковы ощущения? — издевался Густавсон.
— Теперь я тебя точно прикончу!
Находясь в гневе, мужчина бросился вперёд с целью убить соперника. Тот уже ждал его во всеоружии: лужа крови, что осталась после клона, превратилась в шипы, клинки и прочие предметы, что
Через мгновение они вступили в ближний бой. Сначала схватка шла при помощи оружия, но вскоре Клаус отбросил своё в сторону и стал атаковать при помощи кулаков. Несколькими ударами ему удалось попасть по корпусу и лицу Айкавы, но тот даже не пошатнулся от такого. Густавсон попытался нанести ещё парочку ударов в челюсть противника, но тот ловко уходил назад и атаковал его лезвием своей катаны, которое парень ловил голыми руками. Если бы он в этот момент не использовал свою причуду, наверное, его соперник отрубил бы ему руки, но пока бояться ему было нечего — плоть затвердела настолько, что с её помощью можно было стены зданий крушить. Конечно, порезы на руках всё-таки оставались, ибо удары были не очень-то и слабыми, но боли они не приносили.
— Как же ты надоел! — прокричал Кенджи, отпрыгивая назад.
Далее последовало применение уже его причуды. Как только эффект начал действовать, Клаус тут же перестал желать сражаться. Вся его внутренняя мотивация начала угасать, а настрой всё меньше и меньше напоминал о своём существовании. Теперь ему хотелось мира, спокойствия и возвращения крови в собственное тело.
Разумеется, подросток тут же догадался, что всё это ему навязывают, потому начал бороться со вражеской способностью ментально, отталкивая от себя ненужные мысли и ненастоящие чувства с эмоциями. Получалось это крайне трудно, но успех был, и это очень сильно не нравилось Директору, потому, почувствовав, что вот-вот его соперник снова начнёт атаковать его, создал в глазах того иллюзию, которая показывала ему, что на арене теперь не один Кенджи, а несколько. Лишь один был настоящим, и парню нужно было найти его, да только все они были очень сильно похожи, потому он решил применить уже использованный им ранее трюк: создал клона из крови, сформировал ему оружие и направил на врага. Копия, учуяв запах настоящей крови, тут же направилась к оригиналу, чего последний никак не мог ожидать.
Отбиваться от агрессивного клона было тяжело, но Кенджи всё-таки смог вновь убить его, после чего его взгляд снова был прикован к подростку, что уже начал выдыхаться.
— У тебя осталась пара минут. Уверен, что сможешь меня одолеть? — провоцировал на эмоции старший Айкава.
— Будь уверен, что эта пара минут станет самой ужасной и страшной в твоей жизни, — жутко улыбнулся Клаус и вновь бросился в атаку.
Как только орудия противников вновь соприкоснулись, мужчина понял, что его враг почему-то стал сильнее. Хоть разница и не была велика, он почувствовал что-то неладное, а следующие столкновения клинков лишь подтвердили его опасения — с каждым новым ударом Густавсон становился всё сильнее и сильнее, что начинало действовать Кенджи на нервы.
Мастерством меча Директор владел лучше, чем его противник, потому тому не составляло особых трудностей превзойти его, но вот сила того с каждым новым столкновением всё больше и больше становилась проблемой, ибо Айкава всё сильнее уходил в глухую оборону,
Последняя особенность способности причуды парня заключалась в том, что в последние минуты его тело становилось сильнее, и происходил подобный скачок в геометрической прогрессии. Можно сказать, что это был некий последний шанс, предоставляемый хозяину силы для победы.
— Тебе… не победить… меня! — выкрикнул мужчина, отбивая очередной удар, после чего, пройдя ровно под лезвием противника, ему удалось пронзить сердце последнего острым наконечником своей катаны.
Кенджи, с глазами, полными злобы, медленно улыбнулся, ощущая, как клинок его катаны проникает глубже в тело противника. Он чувствовал, как острие проникает сквозь плоть, и это ему безумно нравилось. Когда клинок вышел на другом конце, его сердце сжалось от удовлетворения, но его взгляд был прикован к лицу Клауса. Глаза противника расширились в ужасе, а рот открылся в болезненном сухом кашле.
— Я победил, — вынес вердикт старший Айкава, окидывая противника высокомерным и самовлюблённым взглядом.
— Ещё… нет, — тихо произнёс парень, после чего улыбнулся и попытался также пробить тело соперника при помощи своего оружия, сотворённого из крови.
Увы, мужчина успел увернуться и отпрыгнуть назад, оставив своё оружие в груди подростка. До окончания действия причуды последнего осталось чуть больше минуты, потому Кенджи был полностью уверен в своей победе.
— Ты проиграл, Клаус! Смирись с этим, — ухмылялся он, после чего активировал свою причуду, заставив соперника видеть большое количество его копий, что смеялись над парнем в унисон.
— Боюсь, что ты ошибаешься, Директор, — легко улыбнулся Густавсон, одним движением вытащив из своей груди катану. — В этот раз проиграл ты, — произнёс он, встав в нужную стойку.
— Хочешь пронзить меня? У тебя ничего не получится, идиот! Всё кончено! Ты не сможешь найти меня в этой толпе! — смеялся Айкава, наслаждаясь своим триумфом.
— Правда? — ухмыльнулся подросток.
В этот же момент мужчина почувствовал адскую боль в районе раненного плеча, а ещё через мгновение — оно начало фонтанировать кровью, от чего он закричал, болезненно согнувшись и схватившись за место, где была рана.
— Что за чёрт? — сквозь зубы спросил Кенджи.
— Зря ты позволил мне приблизиться к тебе, — дал намёк парень, переставший видеть иллюзию, что создал его соперник — теперь он видел лишь его.
Через секунду старший Айкава осознал, что в тот момент, когда он проткнул врага клинком насквозь, тот при помощи кашля направил капельку своей крови точно ему в рану, благодаря чему тому удалось повлиять на алую жидкость самого мужчины, заставив её вырваться наружу сквозь оставшиеся целые ткани, что и послужило источником невыносимой боли.
— Ублюдок! — прокричал он. — Ты никогда не станешь лучше меня, слышишь? Тебе не победить меня, потому что творение не может убить создателя! Я сделал тебя тем, кем ты являешься!
— Я знаю, — тепло улыбнулся Клаус. — Всю жизнь я был вторым: вторым кандидатом на роль «Абсолютного зла», вторым выжившим после эксперимента, вторым на вступительных экзаменах в академию, вторым в этой жизни. Сегодня я стал вторым, кто смог ранить тебя, и, если уж мне предстоит умереть через двадцать секунд, я не против принять эту роль второго, — прикрыл глаза он, но через секунду тут же открыл, после чего в них блеснула решимость, что до жути испугала его противника, — ведь прямо сейчас я стану вторым, кто победит тебя, и первым, кто закончит твою жизнь!