Сценарий фильма "Кин-дза-дза"

Данелия Георгий Николаевич

– Три, - отвечал Би.

– Две триста…

– Три.

– Две пятьсот. Больше не могу дать.

– Можешь, родной.

Гедеван покачал головой, извлек из портфеля мыльницу, открыл, вынул мыло, достал две двадцатирублевки.

– Господин Би, здесь пятьдесят рублей. Спички стоят две копейки коробка. Значит две с половиной тысячи, это все, что я могу купить.

– Скрипач свистит, - вдруг прозвучал в динамиках голос Уэфа.
– У него чатлы есть. Гедеван недовольно покосился на овальную дверь, на которой была

нарисована рука с указательным пальцем вниз, вздохнул, достал из кармана трешку и рубль, показал Би.

– Господин, Би, это я не могу потратить. Это мне на проезд до Ярославля надо.

– Ладно, - не открывая глаз, согласился Машков.

Гедеван повесил прибор себе на шею.

– Би!
– крикнул из-за овальной двери Уэф.
– Владимир Николаевич думает, что на Матушке он нам в лоб закатает и они уйдут!

– Абсурд!
– крикнул Би.
– Он к двери пойдет, если оглянется, я на цаппу нажму и мы тотчас в Кин-дза-дзе окажемся. Да, родной, - повернулся он к Машкову.
– Такова жизнь.

Овальная дверь открылась и в рубку из тесного отсека вышел, подтягивая штаны, Уэф. Он захлопнул дверь, прошел к своему креслу, сел, поднял ногу.

К подошве приклеилась зеленая латка. Уэф что есть силы потянул край латки, та не поддавалась.

– Ну, что уставился?
– спросил он Машкова.
– Клей хочешь?

– Плати еще тысячу, балда.

– Скрипач, такое предложение, - не открывая глаз, произнес Машков.
– Давай свяжем этих гавриков и возьмем курс на север.

Гедеван подумал, спросил:

– Зачем?

– Так. А вдруг там Средиземное, или какое-нибудь другое море плещется.

– Владимир Николаевич, ты что охренел, родной?!
– встревожился Уэф.
– Откуда, на Плюке моря? Абсурд! Из них давно луц сделали.

– Да, родной! Не надо нас вязать! Тут, куда не лети, только песок!
– горячо подтвердил Би. Машков зевнул.

– Ладно. Временно снимаю свое предложение. Чатлан, - обратился он к Уэфу.
– Налей еще кружку воды.

Уэф подставил керамическую кружку под кран в панели, оттуда закапала мутная жидкость.

– На, - Уэф поставил перед Машковым кружку.
– Это пятая.

– Четвертая, - поправил Машков.

– Ладно, - вздохнул Уэф.
– С вас теперь двенадцать тысяч коробок и девять спичек.

Визатор вычти, - сказал Машков.
– Визатор не берем.

Уэф содрал с Гедевана прибор, спрятал его в бардачок.

– Владимир Николаевич, давайте купим, - Гедеван умоляюще смотрел на Машкова.
– Хоть какую-то технику привезем.

– Дай им за него скрипку, если он тебе так понравился.

– Как можно? Что вы? Она, наверное, очень хорошая. Рагозин заслуженный артист Удмуский. Она тысячу рублей, или даже больше стоит. Что я ему скажу? Как расплачусь? Абсурд!

Инопланетяне переглянулись.

– Скрипач, ложку верни, - строго сказал Уэф.

Гедеван густо покраснел.

–

Этот пацашенок все время думает, что он первый грузинский аэронавт, и что ему Нобелевскую премию дадут, - сообщил он Машкову. А сам ложки ворует. Ну, что уставился, балда?!
– рявкнул он на Гедевана.
– Ложку давай.

Гедеван вынул из кармана куртки медную ложку, положил на клетку.

– Я хотел ее в институт цветных металлов сдать, - пробурчал, он.
– Думал, может в ней какой-нибудь элемент для таблицы Менделеева есть.

– Би, ты когда-нибудь видел, чтобы такой маленький пацак был таким большим Кю?
– воскликнул он, закатив глаза.

– Небо!
– с шекспировским накалом воскликнул Би. – Небо не видело такого позорного пацака, как скрипач! Я глубоко скорблю, родные!

– Владимир Николаевич, трактор!

Пустыня.

Внизу по песку никем не ведомый трехколесный трактор, катил на прицепе конусообразные вагоны. За вагонами шло несколько человек с ведрами.

– Что они везут?
– спросил Гедеван.

– Песок везут, - сказал Би.

– Куда?

– В другой песок.

– А зачем?

– Когда песок на месте лежит - он песок и больше ничего.

– А когда его туда и обратно возят - это уже деньги, - объяснил Би.

Рубка.

Это точно, - подтвердил Машков.

Гедеван насупился, взял куртку и открыл овальную дверь, на которой была нарисована рука с указательным пальцем вниз.

– Ты куда?
– строго спросил его Уэф.

– Сюда… В туалет.

– Деньги оставьте здесь. В туалет с деньгами нельзя.

Гедеван положил деньги на футляр и вошел в тесный железный отсек, закрыв за собой дверь. Сверху опустилась тяжелая стальная штора.

Рубка.

Гедеван расстегнул ремень, спустил брюки, достал из кармана курточки металлический кубик, гайку, камушек, расстегнул молнию на карманчике плавок, все добро спрятал в карманчик, извлек из другого кармана куртки щепотку песка, засыпал его в карманчик плавок, закрыл молнию, поднял штаны, застегнул ремень, нагнулся, попытался поднять стальную штору.

Шторка не поддавалась.

Гедеван выпрямился и огляделся. Возле почерневшего зеркала из стены торчали три рычажка. Гедеван осторожно переключил первый, свет в рубке замигал. Шторка не шелохнулась.

Гедеван вернул рычажок на место и осторожно переключил второй рычажок - свет погас. Тогда Гедеван быстро вернул рычажок на место, свет зажегся. Гедеван осторожно попробовал третий рычажок, в унитазе защумело, стальная шторка медленно поднялась и… в отсек хлынул ослепительно солнечный свет.