Сцены из жизни богемы
Шрифт:
— К тому же, — добавил он, — добродетель вашей супруги — такая непреодолимая преграда, что…
— Еще бы, — согласился хозяин, самодовольно ухмыльнувшись, — моя жена воспитывалась в Сен-Дени…
Словом, Коллин уловил его в сети своего красноречия, и конфликт кончился тем, что приятели дали хозяину следующие обещания: они перестанут сами варить кофеи, «Касторовая шляпа» будет высылаться в заведение бесплатно, Феми Красильщица будет появляться не иначе, как в чепце, стол для триктрака предоставляется отныне компании господина Боскета по воскресеньям с двенадцати до двух часов дня, а главное — друзья будут расплачиваться наличными.
Несколько
В сочельник четверо друзей явились в кафе в обществе своих супруг.
Были тут мадемуазель Мюзетта, мадемуазель Мими, новая подружка Родольфа, прелестное существо с. необычайно звонким голоском, звучавшим как цимбалы, и Феми Красильщица, кумир Шонара. Феми Красильщица была в чепце. Что же касается подруги жизни Коллина, которую вообще никто никогда не видел, то в этот вечер она осталась дома и, как всегда, расставляла знаки препинания в рукописях супруга. После кофея, который, против обыкновения, сопровождался целым батальоном рюмочек, был заказан пунш. Официант до того отвык от таких грандиозных ужинов, что пришлось дважды повторять ему требование. Феми впервые в жизни попала в кафе и испытывала неописуемый восторг, что пьет из бокала на ножке. Марсель придирался к Мюзетте из-за новой шляпки, происхождение которой казалось ему подозрительным. Мими с Родольфом еще переживали медовый месяц и были заняты безмолвной беседой, которая сопровождалась каким-то непонятным чмоканием. А Коллин переходил от дамы к даме, и с его губ, сложенных сердечком, так и сыпались любезности в духе «Альманаха Муз»,
Жизнерадостная компания веселилась и дурачилась вовсю, а тем временем какой-то незнакомец, одиноко сидевший в сторонке за столиком, с интересом наблюдал за нею.
Уже недели две он являлся сюда каждый вечер: из всех завсегдатаев кафе он один выдерживал невообразимый шум, который поднимали богемцы. Даже их самые оглушительные выкрики не выводили его из равновесия, он просиживал в зале весь вечер, покуривал трубку, с удивительной регулярностью выпуская клубы дыма, пристально глядел в одну точку, точно сторожил какое-то сокровище, и выслушивал все, что говорилось за столиком богемы. С виду это был человек смирный и состоятельный, в кармане у него имелись часы, находившиеся в плену на золотой цепи. А однажды Марсель застал его у стойки как раз в тот момент, когда он разменивал луидор, чтобы расплатиться за ужин. С этого дня друзья-богемцы прозвали его капиталистом.
Вдруг Шонар, отличавшийся необычайно острым зрением, заметил, что бокалы у них пусты.
— Господа! — воскликнул Родольф. — А ведь сегодня сочельник, все мы христиане и по этому случаю должны заказать что-нибудь сверхъестественное.
— Коллин, вызови-ка официанта — добавил Родольф.
Философ яростно тряхнул звоночком.
— Что же нам заказать? — спросил Марсель. Коллин изогнулся в дугу и молвил, указывая на женщин:
— Выбрать вина предоставим дамам.
— Что до меня, — сказала Мюзетта, прищелкнув языком, — я не отказалась бы от шампанского.
— С ума сошла! — воскликнул Марсель. — Прежде всего — шампанское не вино.
— Ну и пусть! Люблю шампанское, оно стреляет.
— А я предпочитаю бальзам в корзиночке, — сказала Мими, не спуская с Родольфа влюбленного взгляда.
— Ты забываешься! — заметил Родольф.
— Нет, я только хочу забыться, — ответила Мими, на которую бальзам оказывал совершенно особое
— А мне хотелось бы «эликсира любви». Это полезно для желудка, — сказала Феми Красильщица и подпрыгнула на пружинах дивана.
Шонар прогнусавил нечто такое, от чего Феми вся затрепетала.
— Ну что ж! Хоть раз в жизни прокутим сто тысяч франков! — возгласил Марсель.
— Тем более что хозяин обвиняет нас в скаредности. Удивим же его не на шутку!
— Вот именно — закатим роскошное пиршество, — заявил Коллин. — Ведь мы должны беспрекословно подчиняться дамам. Любовь всегда самоотверженна, вино — спутник веселья, веселье — неразлучно с юностью, женщины — цветы, их надо поливать. Польем же! Официант! Официант!
Коллин неистово зазвонил в колокольчик.
Официант прилетел словно на крыльях ветра.
Пока он выслушивал распоряжения о шампанском, о бальзаме и всевозможных ликерах, его лицо выражало все оттенки изумления.
— У меня в желудке пусто, — призналась Мими, — хорошо бы ветчинки.
— А мне бы сардинок и масла, — вставила Мюзетта.
— А мне редиски и кусочек мяса в виде гарнира… — добавила Феми.
— Тогда так и скажите, что хотите ужинать, — заключил Марсель.
— Мы не против ужина, — согласились дамы.
— Итак, подайте нам ужин, — важно сказал Коллин.
От изумления официант покраснел как рак. Он не спеша отправился к хозяину и доложил о том, какие необыкновенные вещи ему заказаны.
Хозяин решил, что молодежи вздумалось пошутить. Но когда вновь зазвенел колокольчик, он самолично отправился в зал и подошел к Коллину, который внушал ему некоторое уважение. Философ пояснил, что они решили отпраздновать сочельник в его заведении, и попросил подать все, что они заказали.
Хозяин молча попятился к двери, теребя в руках салфетку. С четверть часа он совещался с женой, как женщина, получившая утонченное воспитание в Сен-Дени и вдобавок питающая слабость к искусству и изящной словесности, она посоветовала мужу подать заказанный ужин.
— Да и в самом деле, в кои-то веки могут же у них оказаться деньги, — сдался хозяин и распорядился, чтобы молодым людям подали все, что они требуют.
После этого он засел за игру в пикет с одним из своих старинных клиентов. Роковая неосторожность!
С десяти часов до полуночи официант, не переставая, носился вверх и вниз по лестнице. Молодые люди то и дело заказывали новые блюда и напитки. Мюзетта требовала, чтобы ей подавали по английскому обычаю и беспрестанно меняли тарелку, Мими отведывала всех вин из всех стаканов, Шонар уверял, что у него в городе сухо, как в Сахаре, Коллин метал на сотрапезников гневные взгляды, жевал салфетку и щипал ножку стола, принимая ее за ножку Феми. Только Марсель и Родольф не теряли самообладания и не без тревоги ждали развязки.
Незнакомец наблюдал кутеж с каким-то сосредоточенным любопытством, временами губы его приоткрыть как бы в улыбке, затем слышался некий скрип, словно кто-то затворял окно с ржавыми петлями, — это он смеялся про себя.
Без четверти двенадцать конторщица прислала счет. Он достигал невероятной суммы — двадцати пяти франков семидесяти пяти сантимов.
— Теперь давайте тянуть жребий — кому идти объясняться с хозяином, — сказал Марсель. — Разговор предстоит нешуточный.
Взяли косточки домино и решили, что пойдет тот, кому выпадет больше очков.