Сцены из жизни богемы
Шрифт:
Каролюс отправился к своему ученику и объявил ему, что он, Каролюс, принят в члены одного весьма почтенного литературно-художественного общества и решил ознаменовать свой прием званым обедом, а затем небольшим торжеством. Он предложил молодому человеку принять участие в этом празднестве.
— Мы будем веселиться до поздней ночи, а так как нам нельзя поздно возвращаться домой, то для удобства устроим это маленькое пиршество здесь, на дому. Ваш лакей человек неболтливый, и родители ничего не узнают, зато вы познакомитесь с остроумнейшими людьми, с художниками, писателями.
— У них есть напечатанные
— Ну конечно! Один из них главный редактор журнала «Покрывало Ириды», который выписывает ваша матушка. Всё это люди выдающиеся, почти знаменитые. Я с ними на короткой ноге. У них прелестные жены.
— И женщины будут? — виконт Поль.
— Очаровательные.
— Как я вам благодарен, дорогой наставник! Конечно, устроим торжество здесь. Зажжем все люстры, с мебели снимем чехлы!
Вечером, в кафе, Барбемюш объявил, что пиршество состоится в ближайшую субботу.
Богемцы посоветовали своим подружкам позаботиться о нарядах.
— Имейте в виду, что мы попадем в настоящее светское общество, — сказали они. — Итак, подготовьтесь. Туалеты должны быть простые, но богатые.
Вскоре всей улице стало известно, что барышни Мими, Феми и Мюзетта выезжают в свет.
А утром в день торжества произошло следующее: Коллин, Шонар, Марсель и Родольф все вчетвером ввалились к Барбемюшу, тот был крайне удивлен их столь ранним появлением.
— Что-нибудь стряслось и придется отменить вечер? — спросил он не без тревоги.
— И да, и нет, — ответил Коллин. — Вот в чем дело. В своей среде мы обходимся без излишних церемонии, но с посторонними считаем нужным соблюдать известные условности.
— А именно? — Барбемюш.
— Сегодня нам предстоит встретиться с молодым аристократом, который любезно открывает перед нами двери своего особняка, и мы из уважения к нему и соблюдая собственное достоинство не можем явиться на вечер в своих несколько небрежных костюмах — это нас скомпрометирует. Поэтому мы решили по-товарищески попросить вас: не можете ли вы одолжить нам на сегодняшний вечер какую-нибудь более или менее приличную одежду? Нам просто невозможно, сами понимаете, явиться под сень этих хором в затрапезных куртках и пиджаках.
— Но у меня не найдется четырех черных фраков, — возразил Каролюс.
— Мы удовлетворимся тем, что есть.
— Посмотрим, — сказал Каролюс и отворил гардероб, где оказалось не так уж мало платья.
— Да у вас тут целый модный магазин!
— Три шляпы! — Шонар в восторге. — Зачем три шляпы, когда у человека одна голова?
— А ботинок-то! — Родольф. — Смотрите-ка!
— Ботинок пропасть! — рявкнул Коллин.
В мгновенье ока каждый из друзей подобрал себе полный наряд.
— До вечера! — попрощались они с Барбемюшем. — Дамы будут ослепительно хороши.
— Но ведь вы мне ничего не оставили, — как же я буду принимать вас? — недоумевал Барбемюш, глядя «а опустошенный гардероб.
— Ну, вы — другое дело, вы — хозяин дома, — ответил Родольф. — Вам можно не считаться с этикетом.
— Однако тут остался только халат, брюки со штрипками да фланелевый жилет и ночные туфли — вы все забрали, — пролепетал Каролюс.
— Ну и что ж? Мы заранее извиняем вас, — отвечали богемцы.
В шесть часов в столовой был сервирован превосходный обед.
Юный виконт неистово жал под столом ножку своей соседки Мими, а Феми отведывала каждого блюда по два раза. Шонар приналег на вина. Родольф импровизировал сонеты и так отбивал ритм бокалами, что они разбивались. Коллин беседовал с Марселем, который по-прежнему хмурился.
— Что с тобой? — спросил наконец Коллин.
— Ботинки нестерпимо жмут. Просто сил нет. У Каролюса обувь как у завзятой щеголихи.
— Так ему надо сказать, чтобы впредь заказывал обувь на номер больше, — сказал Коллин. — Не беспокойся, я это улажу. Но перейдем в гостиную, там ждут нас заграничные ликеры.
Вечер продолжался, и веселье все разгоралось. Шонар сел за рояль и с необыкновенным жаром сыграл свою новую симфонию «Смерть девушки». «Марш кредитора» так всем понравился, что его пришлось исполнить трижды. В рояле лопнули две струны.
Марсель все хмурился, а когда Каролюс попрекнул его за это, ответил:
— Дорогой мой, нам с вами никогда не быть друзьями, и вот почему. Отсутствие внешнего сходства говорит об отсутствии духовного сродства — это признают и философы и врачи.
— И что же? — спросил Каролюс.
— А то, что ваша обувь мне тесна, значит, характеры у нас совершенно различные. Впрочем, вечер вы устроили восхитительный.
В час ночи богемцы распрощались с хозяином и разошлись, но, прежде чем добраться до дому, изрядно поколесили. Барбемюша совсем развезло, и он обратился к ученику с длинной бессвязной речью, впрочем, тот его не слушал, всецело отдавшись мечтам о голубых глазах мадемуазель Мими.
XIII
НОВОСЕЛЬЕ
Произошло это вскоре после того, как поэт Родольф и юная мадемуазель Мими поселились вместе. Кружок богемы был взбудоражен внезапным исчезновением Родольфа, он вдруг стал неуловим. Его разыскивали повсюду, где он имел обыкновение бывать, и везде получали один и тот же ответ:
— Мы его не видели уже целую неделю.
Больше всех волновался Гюстав Коллин, — и не без причины. Незадолго перед тем он вручил Родольфу, как главному редактору журнала «Касторовая шляпа», статью, где затрагивались вопросы самой возвышенной философии, ее предполагалось напечатать в этом журнале в разделе «Всякая всячина». Появилась ли статья перед взором изумленной Европы? Этот вопрос не давал покоя бедняге Коллину, всякий поймет его волнение, когда узнает, что философ еще никогда в жизни не печатался, и ему не терпелось увидеть, какое впечатление произведет его труд, если будет набран шрифтом цицеро. Стремясь удовлетворить свое честолюбие, он истратил шесть франков на входные билеты в различные парижские читальни, но так нигде и не нашел «Касторовой шляпы». В полном отчаянии Коллин дал себе слово, что не успокоится до тех пор, пока не разыщет пропавшего редактора.