Счастье дается всем. Книга 1

Козырь Фаина

– Почему сразу не рассказала?

Дуся вздохнула печально:

– Так я говорила… Только вы не слышали… никто не слышал!

Взрослые растерянно переглянулись. А Янника вдруг вспомнила, как Дуська говорила про лесопилку, что там что-то нехорошее творится. Она посмотрела на Хейд и подтверждающе качнула головой, мол, действительно, говорила.

– А как же ты увидела этот чёрный цветок? – Хейд взяла девочку за ладошку.

– А чего его видеть? Он большой, огромный просто. Вон когда лихорадку ветер разносит по городу чёрными крупинками, то тут попробуй –

разгляди. А не разглядишь, в рот понабьётся, потом лежишь неделю, болеешь, – совсем осмелела Дуська. – А тут и гадать не нужно.

Хейд улыбнулась, ласково погладила девчушку по голове:

– Спасибо, умница моя! – и добавила, глядя на ее родителей: – гордитесь, благочестивые Свенсы, у вас в семье сильная вёльва растёт. С большим даром! Настоящая, редкая вёльва, от самой снежной земли.

Хейд поднялась:

– Ну что? Пора идти на лесопилку? С нами будешь, Дуоссия? Не испугаешься?

Дуоссия Свенс бойко спрыгнула с колен матери:

– Пойду! С вами не страшно! Если что, я за неё спрячусь, – хмыкнула девочка, указывая на Яннику, – она высокая и столбом стоять умеет!

Но не успела девочка сделать ещё ни шагу, как её цепко к себе за спину утянула Сельма. Покрасневшая, в секунду изменившаяся женщина с грохотом встала.

– Ишь, чего удумали! – голос женщины зазвенел, и она, уперев руки в бока, резко пошла на вёльву. – Девочку мою к себе забрать захотели! Дар у неё, видите ли! Да пусть пропадёт пропадом энтот твой дар! Пусть иссохнет! Испариться! Не нужон он нам! Как есть не нужон! И так вот Снежной деве сына отдаю! И не спросил никто! Благословением, значит, одарили! А кто просил этого благословения, кто просил? Теперь девочку мою, единственную, и ту привабили к себе. Какая вёльва из неё , какая? Она кроха совсем! Врёт она все! Ничего не видит! Ничегошеньки! И ни к кому, никуда не пойдет!

– Мама, – жалостливо пискнула Дуся из-за спины.

Но ту было не остановить. Она продолжала угрожающе надвигаться на Хейд.

– Много-то счастья быть вёльвой? А?! Много?! Ты, старая, скажи?! Всю жизнь быть одинокой! Не ведать ни мужа, ни семьи, ни детей! Одной век куковать! Да пусть пропадет такая доля! Не отдам я ей дочери своей, не отдам! И не пущу никуда! Иди отсюда, вёльва! Иди и не возвращайся! И благословение своё проклятущее забери. Мы как-нибудь без него проживём! Своей головушкой.

Старая Хейд смотрела на женщину тяжело, хмуря брови. А когда та замолчала, выплюнув весь свой пыл, произнесла отчетливо и страшно:

– Дура, ты Сельма, как есть дура! Против дара идти - это всё равно что ветру преграду решетом ставить. Ну да это твоя дурь, тебе с ней и справляться. А за то, что благословение Снежной девы проклятиями посыпала, будет тебе моё наказание. С сегодняшнего дня никто из твоей семьи на мой порог пусть не поднимается. Вычёркиваю я тебя со всеми Свенсами из жителей благословенного Дергиборга, что силой своей храню! Живите без покрова снежного благословения, раз оно вам так ненавистно! Пойдём, Янника.

У порога вёльва обернулась:

– Тебя же, Дуоссия Свенс, нарекаю с сего дня

малой вёльвой Дуоссией Эгген, что значит «отделённая». Род твой сама будешь вести. Над тобой и братом твоим единокровным, если воле Девы будете послушны, пусть и дальше сияет купол снежного благословения. Да будет слово моё твёрдо!

Глава 20

Две вёльвы в странном мужском одеянии летели по зимнему Дергиборгу. Да, летели. И Янника никак не могла поверить, что обычная деревянная лохань для засолки огурцов может летать так же, как летали над Озёрным краем платформы с иллике.

После пребывания у Свенсов, когда целый рой непрошенных мыслей и чувств накрыли Яннику с головой, Хейд строго приказала:

– Все переживания и сомнения потом, доченька. Сейчас на лесопилку полетим. Нужно подготовиться.

И следующий час для Янники стал откровением. С того самого момента, когда Хейд, ловкой змеёй скользнула в подпол и вынула оттуда две стопки белья: два мужских воинских подлатника тёмно-синего, непривычного цвета с женским снежным оберегом по низу сорочки, два плотных воинских плаща и короткий меч.

– Моя каддарка, – любовно погладила вёльва блестящий прямой клинок с немного изогнутым остриём.

– Что это, Хейдуша? – Янника была озадачена.

Вёльва, молодо и остро сверкнув прищуром, подмигнула ей:

– Ты что с рваным пространством делала, юная иллике?

Янника растерялась:

– Когда как… Иногда порошком из порошин засыпала, иногда замазывала как клеем, иногда перевязывала. Да я немного совсем делала. А ты?

Хейд, что во время слов Янники продолжала любовно поглаживать мерцающую гладь оружия, сверкнула лихой улыбкой :

– А я его рубила!

– Рубила?

– Да! – и вёльва задорно подмигнула оторопевшей девушке.

– А разве можно чёрное пространство рубить?

Хейд расхохоталась:

– Ёще как можно, цыпленочек, ещё как! Да ты и сама сегодня увидишь! Переодевайся! – она кивнула на мужскую одежду. – В платье будет несподручно. И волосы заколи так, как закалывала у себя дома при работе, чтобы пряди на спине были свободными. Где твои серебряные шпильки, иллике? Нам вся сила сегодня пригодится. Судя по всему, мы с тобой рукотворный цветок смерти рубить едем. А это похлеще сотни прорывов будет. Так что вся сила иллике нам с тобой ой как пригодится!

Когда Янника оделась, неуверенно завязывая на поясе лёгких брюк узелок, вёльва придирчиво покрутила девушку вокруг оси и спросила:

– Надеюсь, волосами умеешь управляться?

– Волосами? – совсем растерялась Янника.

Хейд разве что не зарычала от досады:

– О, моронский потрох! – грязно выругалась она. – И чему теперь только иллике учат?! Садись, неумёха, покажу!

И стала ловко раскручивать на своей голове вечный, тугой пучок. Когда последняя шпилька легла на стол, серебряные пряди, раскручиваясь лопнувшей пружиной, упали на спину. И Янника оторопела отметила, что по цвету они совсем не уступают яркой белизне волос Верховной.