Счастье на бис

Волкодав Юлия

– Глупости какие! – возмущается он. – Я приезжал максимум на час, из которых полчаса занимал торжественный митинг, когда все стоят как дураки возле крохотного памятника, пафосные речи толкают. Потом первым спел свои три песни, сфотографировался с самыми настырными и бегом в машину. Меня же в начале мая всегда разрывали, мероприятий в городе миллион. И, заметь, за живые деньги.

Сашка усмехается.

– Это я потом поняла. Когда время мобильных телефонов и социальных сетей наступило. Верите, я так ни разу лично и не приехала. Хотя уже жила в Москве. Принципиально именно на «маевку» не ездила. Боялась, что разочаруюсь. Что вы вот

так споете три песни и прыгнете в машину. А я останусь в окружении людей, с которыми не хочу иметь ничего общего. С теми, кто вешался на вас и пил водку с вашим коллективом.

Морщится.

– Ты не представляешь, сколько артисту приходится обниматься с совершенно незнакомыми, а порой и неприятными ему людьми. Зрителям же кажется, что ты их давний друг. Они тебя с детства в телевизоре видели. А то, что ты их видишь в первый раз в жизни, не понимают. Раньше просто обнимали, когда дарили цветы. Потом, после перестройки, нравы вольнее стали, норовили в щеку поцеловать. Дамы. Парни хоть просто руку жали. А ты стоишь в гриме, под софитами. С тебя и так течет пот вместе с краской. Еще и помадой перемазанный. Мне однажды шикарный белый пиджак ушатали. Абсолютно новый. Не знаю, как так получилось, но после концерта он оказался в следах помады и разводах от цветов. Девушка какая-то букет вручила, а потом полезла с объятиями, ну я и прижал букет к себе. Но хуже всего в последнее время было, когда появились соцсети ваши.

– Почему сразу наши? Я их терпеть не могу.

Сашка огрызается, а сама ловит каждое его слово. Слушать его невероятно интересно, открывать для себя истинное положение вещей. Только бы он не расстраивался, погружаясь в омут воспоминаний. Чему она сейчас потворствует? Доктор, называется. Ему бы спать в такое время, а не память ворошить.

– Так вот, с появлением соцсетей жизнь артистов стала невыносимой. Теперь каждому встречному-поперечному нужно сфотографироваться на телефон и куда-то там выложить. Поклонникам, не поклонникам, уже не так важно. А для меня сущее мучение. Тебя ловят на улице, по дороге к машине, в коридорах. Ты устал, спешишь, тебе жарко или холодно, ты хочешь быстрее сесть или просто избавиться от всеобщего внимания. Никого не волнует. Давай вставай, «селфи» будем делать. Потом начинается: «Ой, плохо получилось, давайте еще раз». И все это время тебя опять же обнимают совершенно посторонние люди.

Сашка сразу вспоминает их первые месяцы вместе. Вместе. Так звучит, как будто речь идет о семейной паре. Но в их случае «вместе» означало врач и пациент. И предполагало неизбежные тактильные контакты. Ему тогда было не до таких мелочей, он так хреново себя чувствовал, что вовсе не обращал внимания, кто и что с ним делает. А она пыталась совместить невозможное: не отходить от него ни на шаг, лечить, выхаживать и в то же время не дотрагиваться лишний раз. В конце концов он это заметил.

– Тетя доктор, вы боитесь, что я рассыплюсь от ваших прикосновений? Со мной все настолько плохо? – не без сарказма поинтересовался он.

Сашка вспыхнула. В тот момент она пыталась послушать его бронхи, держась на максимальном, сколько позволяла длина фонендоскопа расстоянии.

– Не хочу вторгаться в личное пространство, – процедила она.

– Вы бы знали, сколько людей это проделывают с завидной регулярностью, – вздохнул он. – Не стесняйтесь, тетя доктор. Делайте, что вам нужно и как вам нужно. Если обещаете втыкать в меня не слишком много иголок, я потерплю.

Тогда

ему удалось разрядить обстановку. Но стеснялась она еще очень долго.

Звякает подстаканник. Сашка поднимает взгляд, только заметив, что пауза затянулась. Всеволод Алексеевич спит.

Рука разжалась, стакан оказался на постели. Хорошо хоть пустой. Этот товарищ ни капли врагам не оставит. После него даже посуду можно не мыть, сразу в шкаф убирать. Чемпион общества чистых тарелок.

Сашка осторожно забирает стакан, поправляет одеяло. Минуту раздумывает, идти к себе или остаться на диване. И, как всегда, выбирает последнее. Так спокойнее обоим. Спи, сокровище. Сладких тебе снов.

* * *

Самое сложное для Сашки – встать раньше, чем он. Проснуться без будильника, выскользнуть из комнаты, чтобы он не услышал, привести себя в порядок и заняться завтраком. Всегда разное, всегда свежее. Она никогда не умела и не любила готовить, а теперь пришлось научиться. В его случае правильное питание – это решение как минимум половины проблем хотя бы с диабетом. Еще по работе в военном госпитале Сашка знала: чаще всего диабет обостряется из-за срывов. Любому человеку надоест изо дня в день жевать гречневую кашу и капустные котлеты, и он слопает какую-нибудь булку или кусок копченой колбасы. У Всеволода Алексеевича оказалась совсем другая реакция. В первый месяц, когда пришлось его жестко ограничить практически во всем, он просто отказывался от еды. Сашка ставит перед ним тарелку с кашей, он ее молча отодвигает. Раз за разом. И что с ним делать? Не насильно же впихивать.

И Сашка стала учиться. Подняла все книжки, какие нашла, перерыла интернет. Собирала рецепты, высчитывала хлебные единицы и три раза в день приносила в больницу домашнюю еду. А вскоре уже забрала его к себе домой, и жизнь наладилась. Главное, что она поняла, – у него очень эмоциональное отношение к еде. Еда как источник положительных эмоций. И строгая диета становится в его случае особо изощренным издевательством. Откуда это, догадаться было несложно. Послевоенное детство, несчастная конфета как подарок на Новый год. Кусок белой булки с маслом как невиданная роскошь. За всю долгую, сытую артистическую жизнь с чуть ли не ежедневными банкетами он так и не наелся.

Так что теперь Сашка очень старалась, чтобы он не чувствовал себя ни в чем ограниченным. И каждое утро на вопрос: «Что сегодня на завтрак?» получал разные ответы.

Сегодня сырники. Можно исхитриться и сделать их без муки. Полить не сметаной, а йогуртом. Добавить сверху черничного джема на фруктозе, который она тоже готовит сама. Мама, ты бы это видела. Твоя дочь, мисс «Руки-из-задницы», верхом кулинарного мастерства которой был «дошик» с мелко нарезанным плавленым сырком и сосиской, умеет не только готовить, но и подавать, как в хорошем ресторане. Главное не талант, а мотивация.

Всеволод Алексеевич появляется ровно в восемь. Сегодня не очень бодрый, все же половину ночи они не спали. Но чисто выбритый, причесанный, в свежей рубашке и домашней курточке, похожей на пиджак, только более мягкой и удобной. Сашка тщательно следит, чтобы у него была чистая и красивая одежда, знает, как для него это важно. Выбирает он всегда сам, каждый сезон они обновляют ему гардероб. По интернету покупать ему не нравится, и Сашка подозревает, что дело не только в путанице размеров. Ему не хватает событий, а поход по магазинам за новыми тряпками какое-никакое, а развлечение.