Счастье по принуждению
Шрифт:
— У вас в доме есть аптечка? Антисептики, пластыри, бинты? Хоть что-нибудь?
— В кабинете осталось что-то после ножевого, — делает он глоток чая, — в ящике справа над книгами…
Я опускаю глаза вниз по спине Тимура и только теперь понимаю, что татуировка маскирует шрамы. Это же сколько лет прошло? У медикаментов, скорее всего, давно срок стерильности истёк, если не годности. Но других вариантов нет.
В кабинете я действительно нахожу большую аптечку с бинтами, ампулами и шприцами. По набору понимаю,
Забираю сумку на кухню, чтобы перебрать, и к своей радости обнаруживаю в ней пластырь для стягивания краев раны.
Под «оставь, я сказал!» и «не трогай, само пройдёт!» совершаю необходимые манипуляции с головой Тимура и заставляю выпить пару таблеток противовоспалительного.
— Вам нужно хотя бы пару дней отлежаться, — пытаюсь достучаться до Кирова. — И не пить! Вдруг потребуются антибиотики.
— Да здоров я! — Вдруг рявкает Тимур и припечатывает кулаком по столу. — Ты перепутала, Катя. Твой подопечный не я! Оставь меня в покое!
— Оставила! — Повышаю голос в ответ и швыряю обратно на стол чайную ложку, которую собиралась убрать. — Мне действительно есть чем заняться! Ваш сын скоро проснётся…
Глубоко дышу, чтобы не зарыдать. Разворачиваюсь, обираясь выбежать из кухни, но вдруг Тимур перехватывает меня за руку и рывком возвращает, усаживая себя на колени.
— Что вы делаете? — Возмущённо пытаюсь выкрутится, но Киров обездвиживает меня.
Зарывается пальцами в волосы и ведёт по моему уху носом, делая глубокий вдох.
— Скажи мне, что ты переживала за меня, девочка… Просто скажи.
Это так лично и оглушающе, что мое тело покрывается мурашками. Отзывается на его хриплый голос, как на ласку и обмякает.
— Это было моей ошибкой и больше не повторится, — шепчу и упираюсь руками в плечи. — Отпустите меня. Я хочу пойти спать!
— А почему переживала? — Обжигая дыханием шею, спрашивает Тимур. — Снова боялась, что не заплачу за работу?
— Что вы несёте? — Снова взрываюсь я и пытаюсь его оттолкнуть. — Я за вас, как за человека…
— А представь, что меня больше нет, — перебивая, горячо шепчет Тимур. — Ты бы жалела, что не переспала со мной? Там, в ванне. Ммм? Вспоминала бы наши поцелуи? Катя…
— Перестаньте! — Рвусь я из его рук. — Зачем вы меня оскорбляете?
— А я бы очень жалел…
Киров все-таки зажимает мою голову и впивается в губы поцелуем. Я возмущённо и ошарашено мычу ему в рот. Слёзы обиды подкатывают к глазам. За что он так со мной? Просто потому что может? Разве я не заслужила банального уважения? Что за пьяные манипуляции? Что за глупые игры на чувствах?
Вместо того, чтобы целовать, кусаю Тимура в ответ. Чувствую во рту вкус железа с бергамотом. Там рядом где-то есть недопитый чай. Можно вылить его Кирову на голову, но на голове рана, а все остальные места — бессмысленно и как-то несерьёзно.
—
Снова впивается в мой рот. Держа за волосы, заставляет запрокинуть голову и подставить под поцелуи шею. Спускается губами до груди и кусает соски прямо через белье и футболку.
— Нет, нет! Я не хочу, — трепыхаюсь я, — пустите! Это изнасилование!
— Это — изнасилование?! — Хрипло усмехается Киров. — Нет, девочка. А вот сейчас будет да.
Встаёт со стула прямо вместе со мной и уже через несколько секунд я оказываюсь распятой на кухонном столе.
Начинаю брыкаться и луплю, куда попадаю, пока Тимур стаскивает с моих бёдер шорты вместе с трусиками.
— Нет! Нет! Вы слышите, — кричу, — ну, пожалуйста. Я так не хочу!
Киров расстёгивает штаны и дёргает меня по столу на себя. Я чувствую его обжигающе-растягивающий член на границе того, чтобы заполнить меня целиком.
— Мокрая, ты — врунья, Катя, — удовлетворенно рычит Тимур.
Мы с ним зависаем глаза в глаза. В его — чёрная бездна, похоть, мутность как у наркомана, а в моих… я не знаю, что видит в них Киров, потому что сама не понимаю, что должна чувствовать. Голова требует влепить пощёчину и завтра же уехать, а тело хочет. Безумно хочет, чтобы его взял мужчина. Грубо, вот прямо сейчас и на этом столе. И кто там должен сейчас предохраняться?
Киров, тяжело дыша, касается моих губ. Это почти нежно.
— Тщщщ, не бойся, девочка… Скажи мне «да»… Хочу тебя.
И я почти готова уступить. Потому что меня ещё никто и никогда так страстно не желал. Не брал. Чтобы кружилась голова и тряслись колени.
Открываю рот, чтобы сказать чертово «да», но от морального падения меня спасает детский плачь.
— Демьян проснулся… — шепчу я иступлено и истерично. — Вы слышите?
Тимур с каким-то утробным рычанием, втыкается носом в мою шею, делает глубокий вдох и отступает.
— Иди к ребёнку, Катя…
Поднимает с пола, кидает мне в руки шорты, а сам просто выходит из кухни. Я от души швыряю свои шорты ему в след. Сволочь…
Глава 20
Тимур
Несколько раз врезаюсь кулаками в душевую кабину с такой силой, что звенит стекло. И мне глубоко похеру, что оно может разбиться. Как мне так голову оторвало? Накинулся на няньку и действительно чуть не изнасиловал. Если бы не сын… натянул бы. Даже без ее «да».
В член снова подкатывает возбуждение. Это вообще кончится? Не падает скотина. Разряжаю себя второй раз и выкручиваю душ в лёд. Иначе найду ее сейчас и на сына не посмотрю. А она сказала «нет»! Она защищалась. Дура!