Счастье с крылышками
Шрифт:
Светик сморит на меня с удивлением.
– Нас перевезли, пока мы спали?
– Вроде нет. Смотри за окном тот же пейзаж, что и вчера. А из спальни видна детская площадка, на которой мы вчера играли. Иди, умывайся!
– Мам, ты так пошутила! – засмеялся Светик и побежал в ванну.
После того как Светик позавтракал, мы предприняли ещё одну попытку выйти на крыльцо.
Я снова повернула круглую ручку двери, и мы оказались на полянке рядом с землянкой.
– Ты это видишь? – спросила я Светика. – Скажи, что ты видишь?
– Мы на полянке. Травка.
Этот «домик» я тоже видела, только это был не домик, а скорее полуразвалившийся сарай или амбар.
– Стой здесь, – велела я мальчику. – Если что – сразу в дом.
Я пошла по направлению к этому сооружению. Не успела я сделать нескольких шагов, как из сарая вышла дряхлая горбатая старушка, одетая в длинное льняное платье и передник. Старушка торопливо, насколько ей позволял возраст, бросилась ко мне, тряся головой с распущенными седыми волосами. Волосы, перехваченные платком, концы которого обернуты вокруг головы и завязаны впереди кокетливым узелком, развивались на ветру. Картинка жутковатая!
– Матушка! – всплеснула старушка руками и плюхнулась передо мной на колени. – Дождалась!
– Кто ты? – произношу я глубоким грудным голосом. Откуда этот голос и надменная интонация? О, боже, из меня…
– Наина, матушка, слуга твоя верная. Жду тебя уже давно. Все готово!
В голове всплыли строчки:
«Одна, красавица младая
На берегу плела венок.
Меня влекла моя судьбина…
Ах, витязь, то была Наина»!
Кстати, по-Пушкину, Наина была финкой, и, кажется, потом стала старой, горбатой и некрасивой.
– Хорошо! Можешь подняться, – это снова я.
Я? Да я в самых диких и злых фантазиях не умела так говорить с самыми вредными бабками.
– Матушка, какие дела привели к нам? Что мне надлежит выполнить? – старушка резво поднялась, несмотря на горб и учтиво заглядывала в мои глаза.
– Грегор меня привел, сказал, что он друг Ингерману. Это так? – произносит мой рот, а я прибываю в недоумении.
Старушка всплеснула руками.
– С каких это пор Грегор стал другом Ингерману? Ингерман же его наказал и, как меня, на веревке держит. Только он дальше мили передвигаться не может.
– Значит, соврал, – произношу я, чеканя слова. – Мне нужно попасть к Ингерману.
– Матушка, как скажешь! Все расскажу все покажу, как идти, но ты же помнишь, что дальше полумили2 мне отходить от землянки нельзя, а к Ингерману идти трех дней мало.
– Тогда с тебя обеспечение и проводник!
– Да–да!
Старушка суетливо посеменила в землянку. К моему удивлению, когда она открыла дверь, то внутри была именно землянка. Деревянный каркас, низкий потолок, земляной пол, печь, напоминающая русскую, занимала половину помещения. На балках и стенах пучки травы. Классическое жилище ведьмы.
Я вошла следом за ней, наклоняясь, чтобы не задеть балки. Старушка была уже возле огромного сундука и вынимала из него одежду.
– Вот, матушка, это тебе в пору будет, – она протянула мне
Я не побрезговала, забрала все вещи и произнесла:
– Еще одежду на мальчика шести-семи лет.
Старушка посмотрела на меня задумчиво, пожевала губами.
– У меня нет, но я сейчас пойду за проводником, в деревне раздобуду.
Старушка быстро вышла на улицу, я неспешно вышла за ней, прикрыв дверь землянки.
– Матушка, ты пока располагайся, отдыхай. Я за час обернусь, – сказала старушка, взяла посох высотой с неё, и бодренько пошагала по чуть заметной тропке.
Я повернулась к землянке, потянула дверь на себя и оказалась в доме Грегора. Светик сидел на кухне и смотрел телевизор.
– Мам, баба-яга ушла? – спросил он.
– Баба-Яга? Она не баба-яга, это Наина. Она нам поможет. Нам нужно уходить отсюда, пока Грегор не вернулся. Оказывается, он не друг Ингерману.
Я стала переодеваться. Платье и передник сели на меня как по мне шитые. Посмотрела на себя в зеркало – хоть сейчас на поляну к реконструкторам.
Придирчиво осматриваю сапожки. Верх – мягкая кожа, почти лайка, подошва какой-то жесткий материал, возможно тоже кожа, но с какого-то толстокожего зверя и особой выделки. Шились не на мою ногу. Все-таки при моём росте метр семьдесят, размер ноги у меня соответствующий – сороковой. Помещусь ли я в это чудо средневекового сапожника.
Однако нога влезла в сапожок без труда. Сапожок пришёлся точно по ноге, а сел так, как будто я его носила уже несколько лет.
В этот момент раздался стук в дверь. На пороге Наина. Я вышла к ней, интуитивно понимая, что её в дом Грегора впускать нельзя.
– Вот, матушка, одежду на ребятёнка собрали, но не взыщи, одежда деревенская, – Наина протянула мне узелок.
Я забрала узелок и вернулась в дом.
Переодела Светика. Да уж, одежда действительно деревенская: широкая рубаха, одеваемая через голову, штанишки на одной помочи через плечо, лапти, курточка из грубой холстины, а на голову суконный колпачок.
В последний момент документы, деньги двадцать первого века, гаджеты заворачиваю в пакет и прячу в стенной шкаф в прихожей под обувную полку в самый дальний угол.
Всё, готовы! Поворачиваю ручку двери, мы на полянке у землянки.
Наина смотрит на нас придирчивым взглядом:
– Матушка, вот с таким здесь не ходят, – она показывает скрюченным пальцем на мою сумку и рюкзачок Светика.
– Там нужные вещи, – говорю я.
Наина жуёт губами и уходит в свой сарай, возвращаясь оттуда с двумя мешками. Мешки стряхивает, выбивая пыль. В мешок побольше засовываем мою сумку. В мешок поменьше – рюкзачок Светика. Старушка оба мешка лихо перевязывает веревками за углы и горловину, создавая примитивный рюкзак.