Счастье с крылышками
Шрифт:
– Бабуль, как ты собралась нас мирить, если он мне изменил? – я противно заскулила. – Ты же знаешь, изменил однажды – изменит дважды. Он не просто изменил, он меня предал! Сказал, что будем жить друг для друга, а сам!
Бабушка сварила кофе в турке, разлила по чашечкам. После того как кофе был выпит, она долго крутила мою чашку в руках:
– Плохо всё… Плохо! Вашу судьбу разрушила глупая женщина. Воспитывать ей за это чужого внука. Из твоей чашки не видно была измена или нет, но то, что две завистливые женщины вокруг тебя крутились
Мы ещё долго сидели с бабулей обнявшись, я постепенно успокаивалась.
– А настойки я тебе все же сделаю. Имей ввиду, правнучку ты мне родить должна!
3
Началась моя новая – унылая жизнь.
Мои контакты с бывшими однокурсниками резко оборвались, потому что я устала рассказывать о причинах развода с Мишей и выслушивать сочувственные вздохи. После нескольких отказов от общих встреч, меня перестали зазывать на общие вечеринки, а сама я не искала встреч со старыми знакомыми.
Неожиданно возникли финансовые ограничения. На те средства, которые у нас с бабушкой были, я не могла себе позволить обедать в кафе и ресторанах, ездить, когда захочу и куда захочу.
У нас с бабулей было несколько постоянных источников дохода: мы сдавали двушку, оставшуюся в наследство бабушке, после смерти мамы, бабушкина пенсия и её же доходы от научной деятельности.
Двушка, оставшаяся после смерти мамы, небольшая и в спальном районе, поэтому плата за неё была невелика. Пенсия у бабушки средняя, а доходы от научной деятельности нерегулярные и тоже небольшие. Короче, наши доходы были совершенно несопоставимы с зарплатой генерального директора аптечной сети.
Я не разделяла бабушкиного оптимизма, что у нас вполне достаточный доход, раз мы с голоду не умираем. Поэтому, как только я поменяла паспорт на девичью фамилию, принялась искать работу.
Работа нашлась быстро. На работу меня взяла моя однокурсница, которую я в свое время пристроила в аптечную сеть мужа. Так я оказалась работницей аптечной сети, генеральным директором, которой был Михаил. Из-за того что фамилия у меня была теперь девичья и работала я в аптеке, отдаленной от главного офиса, то долгое время ни Михаил, ни его новая супруга не знали обо мне. Зато я была информирована о личной жизни Михаила, намного лучше, чем он сам.
В женском коллективе о красавце шефе говорили даже больше, чем о вечерних сериалах. В филиале знали, что Олька, новая жена и бывшая секретарша, протеже его мамашки. Она привезла Ольку со своей малой родины и наверняка научила, как поступить с Мишкой. «Мишка же, он свою жену любил, на других не смотрел» – рассказывали мне сотрудницы, посвящая меня, как новенькую, в предыдущие серии этой мыльной оперы.
К своему удивлению я слушала все эти сплетни, но отклика во мне они не находили, как
В ожидаемый срок у Михаила родился сын. Всем коллективом сбрасывались на подарок, я тоже сдала 200 рублей.
Через полгода после нашего развода, после проверок и отчетов, учредители решили частично сократить нашу аптечную сеть.
В первую волну сокращений меня перевели из аптеки, которая была рядом с домом, провизором в аптеку центрального офиса. Я попробовала попроситься в другое место, но в другие филиалы было добираться вообще неудобно.
Михаила и его супругу я по-прежнему не видела, потому что работа провизором предполагала разъезды и непосредственно с начальством я не пересекалась.
Однажды, выходя из фургончика с партией лекарств, я увидела у крыльца женщину с модной детской коляской. Я никогда не видела свою соперницу, но в броско одетой крашеной блондинке со светлыми глазами, сразу её опознала. Непроизвольно заглянула в коляску. Пухлый темноволосый и темноглазый мальчик высовывался из-за капюшона коляски и с любопытством смотрел на прохожих.
Интересно как Оля объяснила Михаилу, почему у малыша темные глаза…
Оля скользнула по мне взглядом, и мне показалось, что она узнала меня.
Она точно меня узнала – это подтвердилось, когда на следующий день меня вызвали в кадры и предложили написать заявление по собственному желанию. На моё удивление кадровичка сообщила:
– Ольга Николаевна лично просила, – многозначительный взгляд поверх оправы очков, и через паузу. – Есть куда перейти?
Я вздыхаю и отрицательно мотаю головой.
– Давай так, заявление принесешь завтра, а уволишься, когда работу найдешь. Мне тоже совершенно не хочется хорошего сотрудника отпускать.
Называется – спасибо на добром слове.
На следующий день, когда я пришла в кадры с заявлением на увольнение, та же кадровичка от меня только отмахнулась:
– Марина, власть поменялась. С сегодняшнего дня мы вошли в другую аптечную сеть, так что руководство у нас теперь новое и указания жён предыдущего начальства нам теперь по барабану! Идите, работайте!
– А куда же теперь Михаил?
– Да кто ж знает? Нам бы самим на улице не оказаться. Говорят, руководству об этом объявили вчера в десять вечера, оформляю приказы на расторжение трудовых договоров по соглашению сторон.
Через полгода эта же кадровичка выдала мне уведомление о сокращении моей должности. Аптечная сеть, принявшая нас полгода назад, нуждалась в помещениях, но не в работниках.
Так я оказалась безработной и вступила на следующий виток своей карьеры: безработная на учёте в службе занятости.
Стоит затяжная весна, в конце марта еще лежат глубокие сугробы. Бабуля смотрит в окно, за которым кружит метель, и произносит:
– Пора мне уходить.
– Может быть уезжать? По такой погоде до Енисея не дойдёшь! – шучу я.