Счастье с крылышками
Шрифт:
Бабушка поворачивается ко мне и говорит спокойно, глядя сквозь стекла очков:
– Мариша, мой срок заканчивается. Всё что могла я для тебя сделала, дальше тебе самой со своей жизнью разбираться. Пришло время рассказать тебе, что мы особые женщины.
– Бабуль, перестань, ты меня пугаешь. Ты еще пятьдесят лет проживёшь! В чем особенность-то? Сейчас опять скажешь, что ведьмы.
– И ведьмы тоже, – бабушка посмотрела сурово. – Девочка, не перебивай меня. А проживу я дольше, но уже не в этом теле, – бабушка многозначительно замолчала, видимо, ожидая моих комментариев, но их не последовало. – Мы особые женщины,
– Способности травницы у тебя поэтому?
– Да – это от Макоши и Лады.
Я вспомнила наше с Мишей увлечение неоязычеством и реконструкцией славянских мифов, бабушка тогда давала дельные советы. Думала, сейчас она будет рассказывать еще какие-нибудь мифы, но она замолчала и больше к этому разговору мы не возвращались.
4
Микроавтобус катился по дороге, пассажиры, как могли и чем могли развлекали себя. Основная масса спала.
Женщина, перестав рассказывать мне историю жизни непутёвой Маринки, быстро задремала и сопела, уткнув подбородок в пышную грудь. У мальчика сдох гаджет. Он несколько раз попытался его включить-выключить, но это не помогло. Он печально вздохнул и стал смотреть в окно.
Ехать было еще далеко, и я предложила ему поиграть в игру – считаем машины. Я считаю синие, а он красные и у кого будет больше, когда мы доедем до заправки с ресторанчиком «Пицца». Мальчишка, оказалось, хорошо считал, я к своему стыду несколько раз сбилась, пришлось сдаться раньше.
– Что ты читаешь? – спросил мальчик, показывая на мой журнал, с обложки которого на нас смотрело женское лицо, с макияжем снежной королевы: ресницы – белые стрелы, волосы темные, но с бело-голубыми прядками, огромные льдисто-голубые глаза, а на голове как бы ледяная корона со всполохами северного сияния.
– Журнал – здесь разные статьи.
– А эта тётя кто? – мальчик показал на фотографию на обложке.– На тебя похожа.
– Это славянская богиня Мара-Марена, Марена Свароговна, – я улыбнулась его сравнению обложки со мной. – Она богиня зимы. Ей подчиняются: снега, морозы, северные ветры, вода, лёд, а также она богиня жатвы и плодородия, – про то, что Мара ещё и богиня светлой смерти я малышу говорить не стала.
– Она добрая?
– С древними богами все не так просто… Но у славян она была в пантеоне Ясуней – светлых богов, дочь верховного бога Сварога, считалась богиней справедливости и правосудия. Кстати, у финнов. Ты же знаешь, куда мы едем? – Мальчик понимающе кивнул. – Так вот у финнов есть в мифологии Ледяная дева, скорее всего тоже богиня с таким же характеристиками как Мара у славян.
Мальчик снова кивнул.
– Почитай про неё, – попросил он.
Я раскрыла журнал на статье про Мару. Показала малышу фотографии и картинки разворота журнала и начала читать легенду, удивительно похожую на сказку про Кащея и Василису- премудрую, но с некоторыми фактическими изменениями. Мара вышла замуж за Кащея, обменяв свою свободу на жизни трех небесных дев и трех Ирийских богатырей. Однако в итоге Мара обманула Кащея, она сковала древнего мага чародейскими цепями в казематах его же собственного дворца.
Легенда настолько увлекла меня, что я не сразу
У меня сжалось сердце и защипало в глазах.
Какая-то кукушка бросила своего ребёнка на постороннюю женщину, ей он не нужен, а она смогла родить… А я, так хочу ребенка, но его у меня никогда не будет… Я бы была самой счастливой женщиной на свете, если у меня был бы такой сын или дочь… Почему так несправедливо? Чтобы не разрыдаться, я уткнулась в статью про Мару и, глядя на её изображение, повторила: «Где справедливость, Богиня справедливости?»
Микроавтобус набрал хорошую скорость и за окном мелькали высокие ели. Я смотрела на мальчика и вспомнила о том, что справедливость понятие относительное. Индуистские боги во имя справедливости разрушают царства и миры. Так что моя неспособность иметь дитя и неудача мальчика с матерью – это просто песчинки в море…
В этот момент я услышала визг тормозов. Меня сначала бросило на мальчика, а потом его в мои объятия и мы вместе упали на пол. От следующего толчка нас занесло под сиденья за водителем, за нами полетели какие-то вещи, сумка с колесиками тети Лиды, но в этот момент я почувствовала резкую боль в голове и из-за наступившей темноты уже ничего не могла рассмотреть.
Бабушка ушла быстро – за неделю. Всю неделю мы с ней разговаривали. Вернее бабуля мне рассказывала о травах, деревьях, ветрах, погоде. Передала мне свой рабочий архив и попросила не выбрасывать, а сохранить, потому что если мне не понадобиться, то внучке точно. Среди архива была стопка старых то ли тетрадей, то ли книг – бабушка назвала их родовыми книгами женщин нашего рода, и посоветовала мне тоже завести тетрадь и записывать туда все необычное, что со мной произошло. Тетради были разной степени истертости, перевязаны одной бечёвкой.
С каждым днем бабушка как-то бледнела и истончалась. Она почти перестала есть, соглашалась выпить чаю, продолжая рассказывать мне за столом о каких-то растениях и времени их сбора. Я мерила ей давление – давление было пониженным, но в пределах нормы. Я заставляла её есть, но после нескольких кусочков, она говорила, что наелась.
Примерно на второй день я поняла, что я не в состоянии воспринимать то, что бабушка говорит. Я с радостью сбегала от неё в центр занятости и на собеседования, но каждый раз, возвращаясь домой, я снова попадала в кокон бабушкиных рассказов. В какой-то момент я поняла, что слушаю её как внешний звук, не вникая в смысл.
– Бабуля, я практически не воспринимаю то, что ты мне говоришь, – призналась я ей с раздражением.
– Это не страшно, когда понадобиться – вспомнишь. Главное, что ты это слышишь.
– Бабуль, а мама вела дневник? – спросила я, стараясь уйти от этого бесконечного монолога.
– Нет, увы! Не успела. Это беда всех истинных пар. Твой отец погиб неожиданно, сердце твоей матери перестало биться через несколько дней.
– Подожди, как через несколько дней? Папа же умер, когда я была совсем маленькой?