Счастье само не приходит
Шрифт:
Монотонно гудят насосы. Под их шум и заснуть недолго. Светлана читает учебник. Через неделю зачеты. Скучно все-таки вот так, все восемь часов, быть в одиночестве. И Валерий Ильич не заходит. Будто насосная вовсе не его объект. Вот Прищепа, так тот наведывался часто. Даже интересные истории рассказывал, когда бывал в настроении.
Насосная — важный объект. День и ночь насосы откачивают воду. Только один, самый большой, выкачивает
Светлана перелистывает страницы, вспоминая, о чем там говорится, и через открытую дверь посматривает на дорогу. Дверь у нее не только летом, но и зимою открыта. Жарко. Пять насосов дышат.
По дороге пробегают машины. Одиннадцатитонные, Днепровского завода. Минские «БелАЗы...» Вот показалась «Волга» главного инженера. Нет, в котлован не стала спускаться. Замедлила ход, свернула с дороги. Видимо, Комашко решил зайти в контору горного цеха. Но Борзова там нет, он на новом уступе карьера. С пуском дробилки ЩКД-8 гранита нужно уйму. Миллион кубометров гранита перерабатывает завод!
«Зашел бы главный инженер ко мне на насосную,— подумала Светлана. — Пусть бы посмотрел, какие здесь чистота и порядок».
В насосной всегда аккуратно. Пол подметен, агрегаты покрашены, инструменты и противопожарный инвентарь на месте. На окнах чистенькие занавески. Сегодня на тумбочке даже букет цветов. Кто-то из девчат принес.
В конторе Комашко не задержался. Что там ему делать, если никого из начальства нет.
«Ага, кажется, к насосной повернул, — удивилась Светлана. — Как накликала, наколдовала. Да, сюда идет... А какой он нарядный. Черный костюм. Белая сорочка с темным галстуком. Галстук широкий, как у всех модников».
Переступив порог насосной, Комашко подошел к Светлане. Подал руку. Задержал ее руку в своей. Или Светлане так показалось?
— Уютно здесь у вас, — улыбнулся Арнольд Иванович.
— Стараемся.
Подойдя к столу, Комашко перелистал несколько страниц журнала приема-передачи смен. Подержал, словно взвешивая, учебник.
— Краны изучаете?
«Сегодня главный инженер в хорошем настроении, — отметила про себя Светлана. — Он, конечно, не знает, что я учусь на курсах крановщиков».
— Да, изучаю.
— О, какой чудесный букет! Кто же вам его подарил?
— Есть люди.
— А если я принесу? Розы. Вы любите розы?
Светлана улыбнулась.
Комашко резко повернулся и оказался с ней лицом к лицу. Светлана от неожиданности даже отступила.
— Светлана, когда вы кончаете работу?
— В семь вечера. А что?
— Давайте встретимся после смены? Возле скверика, против троллейбусного парка. Я буду с машиной. Поедем в кино или в ресторан.
— Но я... не знаю, — растерянно проговорила Светлана.
Арнольд
— Только один поцелуй, Светланочка! Только один...
— Да вы что?! — отскочила Светлана. — Как вы смеете?!
— Ну и чудачка! Шуток не понимает! — отступил к двери Комашко.
«Не оценил обстановку, поторопился. Сразу в атаку пошел. Вот и получил отпор. Хорошо еще, что никто не видал», — ругал себя Комашко, выходя из насосной.
— Тоже мне шуточки! — прокричала ему вслед Светлана. — Целоваться сразу лезет! Как только не стыдно!..
Куратора Соловушкина Григоренко в этот раз не встречал. На девять часов, когда должен прибыть поезд, У него был заказан разговор с главком.
На вокзал поехали Комашко и Коваленко.
«Интересно, — ожидая телефонного звонка, думал Григоренко, — Соловушкин приедет со спиннингом или без него? И где остановится? В гостинице или на базе отдыха?»
Вчера, когда Файбисович спросил у директора, что подготовить для куратора, тот ответил:
— Забронируйте номер в гостинице.
Как только Григоренко закончил разговор с главком, появились Соловушкин и Комашко. Лицо у Соловушкина загорелое — ровного шоколадного цвета. Держался куратор уверенно, как и подобает высокопоставленной особе.
— Привет начальству! — подал он мягкую, как подушечка, руку. — Давненько не был у вас. Выросли вы заметно. Вот только с полированной плитой дела плохи. Скоро начальник главка и мне из-за вас шею намылит.
Соловушкин говорил с лукавой улыбкой, прищуривая глаза. Во всем его поведении чувствовалась покровительственная самоуверенность.
Комашко молчал. Сидел у окна тихо, сама скромность. Нет, скорее не скромность, а официальная сдержанность. Григоренко не мог понять, что сейчас на уме у главного инженера.
А Соловушкин продолжал разыгрывать любезного начальника.
«Ишь какой гусь! — подумал Григоренко. — Мило улыбается. А сам будет выискивать на комбинате темные пятна, чтобы потом, с глазу на глаз, доложить о них начальнику главка».
— Арнольд Иванович ввел меня в курс дела, — произнес Соловушкин, перейдя наконец на деловой тон. — Если взрыв даст хорошие результаты, придется заказывать порох и для других комбинатов.
«Интересно, а куда девался Коваленко?» — вспомнил Григоренко о председателе завкома.
Он не знал, что Коваленко не встречал Соловушкина на вокзале. Комашко попросил его поехать на базу отдыха и проверить, освобождена ли комната для куратора.
Соловушкин сел в кресло, единственное в кабинете, стоявшее с давних пор возле журнального столика, и закурил.