Счастье в декларацию не вносим
Шрифт:
Когда таможенница пыталась надышаться впрок, василиск сочувственно похлопывал её по ручке, а «безопасник» попросту ничего не замечал, спал, как приличное существо, за что ему даже благодарность полагалась. Но стоило им куда-то доехать, а Джастину уложить на что-то полуобморочную начальницу, как сеидхе показал себя во всей красе. Нет, бить он никого не стал, в колодки заковывать тоже. Всего лишь сказал: «Через час я жду вас внизу» – и всё. Но за это «всё» его уже стоило повесить на площади Правосудия в назидание другим тиранам.
– Я не могу, – слабо
– Можете, – заверил её мучитель.
– Нет, – упёрлась девушка.
– Значит, сможете, – подытожил мерзавец.
И вышел, закрыв за собой дверь, кажется, оттеснив рвущегося в комнату Джастина.
Эль полежала, раздумывая, стоит ей поплакать или лучше обойтись без слёз? Но решила, что реветь без перспективы быть пожалетой, бессмысленно. Поэтому стащила себя с кровати, которая вроде бы покачивалась, цеплялась за стены, подволоклась к окну. Окно тоже покачивалось, впрочем, как и пол.
Зато там, за стеклом, всё оказалось устойчивым и завораживающим. Городок походил на иллюстрацию к детской сказке, хотя сказка эта была, наверное, страшноватой: невысокие домики в два-три этажа – не больше, островерхие крыши, потемневшая черепица. Жутенькие флюгеры в виде драконов и горгулий, те же горгульи, только каменные, на стенах домов, на водостоках и просто так, украшающие палисадники. И ни единой живой души. Зато на горизонте, на фоне огромного шара заходящего солнца, чернел шпилями самый настоящий замок.
В общем, ни в каком другом месте вампиры жить просто не могли.
В дверь постучали. Эль хотела было разрешить войти, но, вспомнив, что права слова ей тут лишь «безопасник» даёт, прикусила язык. Шагнула, чтобы самой открыть и сообразила: никакой вуали на ней нет – разве что простыней с постели прикрыться. Поэтому замерла посередь комнаты испуганным сусликом, зачем-то поджав ногу.
В дверь снова постучали, и сердце девушки зашлось так, будто к ней все оборотни Полуночья ломились.
– Эльмари, открой, – зашипели снаружи, – это я.
Таможеннице очень хотелось заметить, что «я» тоже бывают разными, но она всё же промолчала.
– Эльма-ари, это я, Эсир. Открой! – в коридоре зашелестело, будто в дверь ос рой ломился.
– Открыто, – пискнула таможенница, судорожно пытаясь вспомнить, что ей сеидхе говорил, и кого она должна игнорировать: василиска или эльфа, кто из них «слуга», а кто «секретарь»?
Впрочем, это бы всё равно не помогло, потому как Эль начисто забыла, с кем ей «всё позволено». Наверное, дешевле не замечать обоих.
– Закрыто! – придушенно зашипел Прат, а дверь судорожно дёрнулась так, что створка мягко, но всё-таки слышимо ботнула о косяк.
Вот и игнорируй таких.
– От себя, – тоже шёпотом крикнула Эль.
– Что? – не поняли снаружи.
– Дверь от себя!
«Идиот» – таможенница благоразумно проглотила.
– А-а, – облегчённо выдохнул эльф, вваливаясь в комнату. Вернее, ввалилась груда чёрного шёлка, серебряного кружева и топорщащегося газа[1], а под ней уже оказался Прат.
– Говори, – разрешила таможенница, подозрительно косясь на мешочки.
Обычно в такие ювелиры украшения упаковывали и это пугало.
– Я серьёзно, – обиделся эльф.
– Да и мне не до шуток, – призналась девушка.
– Знаешь, ты хорошо выглядишь…
– А если ближе к делу?
– Я понимаю, что обидел тебя…
– Ещё ближе.
– Не смотря на всё, что между нами произошло…
– Давай совсем вплотную, – предложила Эль.
– Вот поэтому у нас ничего и не вышло, – вздохнул эльф, откидываясь на локтях, тряхнул головой. Таможенницы показалось, что волосы, выкрашенные в чёрный цвет, всё равно перелились платиновой волной. – Ты слишком холодная, прагматичная и прямолинейная.
– А ещё я не нравилась твоей маме, – буркнула Эль, отворачиваясь.
Почему-то смотреть на красавца было неприятно, да так, что снова затошнило.
– Ты не знакома с моей мамой. Но это можно исправить. Эльмари, я понимаю, что тебе сложно поверить, но хотя бы попытайся. Мои чувства к тебе…
– Так чего от меня нужно? – перебила его девушка, барабаня ногтями по подоконнику.
Горгулья, сидящая на колоне дома напротив, подмигнула таможеннице. Эль стиснула переносицу, проморгалась, снова посмотрела: горгулья осталась неподвижной, как и полагается приличному камню.
– Что? – переспросила таможенница, сообразив, что не расслышала только что сказанное Пратом.
– Понимаю твоё удивление, – кажется, эльф улыбнулся, – но это действительно так. Я хочу, чтобы мы снова были вместе.
– С ума все посходили? – тоскливо спросила Эль у горгульи – статуя, понятное дело, ничего не ответила.
– Ты о чём?
– Да так. И что нужно, чтобы мы снова были вместе?
– Ничего, – томным шёпотом ответил Эсир неожиданно рядом. – Ничего, кроме твоего согласия. – Девушка обернулась, оказавшись нос к носу с Пратом. Красавец медленно улыбнулся, провёл большим пальцем по её скуле, заправил выбившуюся прядь за ухо. – Ты этого тоже хочешь, я знаю. Иначе, почему ты до сих пор одна?
– И у тебя нет никаких условий? Никаких просьб? – срывающимся голосом спросила Эль.
– Какие условия? – Эльф наклонился, оказавшись совсем уж близко. – Я просто тебя всё ещё люблю. Если только просьба… Пусть между нами не будет тайн. Не скрывай от меня ничего, Эльмари.
– Что я могу скрывать? – пролепетала девушка.
– Слова. Поступки. Чужое мнение. Чужие планы. Всё, что может встать между нами, любимая…
– Ага, – поняла Эль.
И с силой вдавила каблук ботинка в ступню красавца. Ботинки у неё были крепкие, надёжные, почти новые, ну и каблук, соответственно, твёрдый, хоть и не очень острый. Но этот недостаток она компенсировала усердием.