Счастье в декларацию не вносим
Шрифт:
– Вы боитесь мышей? – тяжко поразился Валь. – Простите, но никогда бы не подумал. Девушке, у которой на заднем дворе кладбище, а в домашних любимцах грим…
– Да не мышица это, – прогудело из-за спины василиска, – аль не видите или как? Крыска, самая что ни на есть.
– Давайте оставим это, – эдаким светским тоном хрипнула девушка, – мне как-то… нехорошо.
– Прошу прощения, – поклонился агент. Видят Хранители, не сдерживайся Эль из самых последних-распоследних сил, чтобы сознание не потерять, она бы точно в него туфлёй швырнула. –
Василиск приподнял очки, предусмотрительно прикрыв ладонью глаза сверху и мышь, пискнув тихонько и жалобно, завалилась на спинку, похоронно прижав лапки к пушистой грудке. Розовый хвостик дёрнулся напряжённо и откинулся в сторону безвольным прутиком.
– Вы что делаете?! – каркнула Эль возмущённой вороной.
– Но… Вы же сами просили, – растерялся Валь.
– Я просила убрать, а не убивать, – таможенница попыталась сморгнуть разом подперевшие к глазам слёзы, но вроде бы у неё ничего толкового не получилось, потому как всё кругом поплыло, теряя очертание, будто на рисунок, сделанный тушью, щедро водой плеснули. – Живодёр, убийца….
– Да живая она, – промямлил василиск из-за пелены, – через час очухается. Ну, может, через два. Не волнуйтесь, всё хорошо будет.
– Изверг! – выдала Эль напоследок.
И рухнула перезревшим жёлудем на руки вовремя подоспевшему Валю.
Агент крякнул от натуги, но ношу всё-таки удержал, неловко развернулся – камера на самом деле была тесной, да ещё василиск очень старался не наступить на окоченевшую мышь – и вышел.
– Во что бабьё с мужиками-то делает, – протянула охранница, глядя в спину турагента, – аж жуть берёт, ведь в рог крутят.
Стражница потопталась, переступая с ноги на ногу, наклонилась, кряхтя, подобрала крысиную тушку, сунула её в карман и потопала вслед за василиском, не забыв тщательно запереть дверь камеры.
Она давно тут работала, потому и успела усвоить: лучше перебдеть, чем наоборот. В смысле, стоит заранее предусмотреть все господские прихоти, даже самые дурацкие. Иначе собственная башка пострадает, а она одна, другой никто не приставит.
***
На этот раз Эль к себе возвращалась медленно и неторопливо, не мешая приходить в себя, осторожненько, по очереди выталкивая на поверхность воспоминания, и никакие гномики не мешали.
Сначала девушка вспомнила, как сеидхе потребовал от неё зачем-то выругаться рядом с неизвестным господином, да ещё и в спину толкнул обидно. Она пошла, хотя больше всего хотела развернуться и оставить «безопасника» наедине с его сложносочинёнными замыслами, но проблема была в том, что как попасть домой или хотя бы в гостиницу, таможенница понятия не имела, потому и пошла.
Возле мужчины, на кого а’Дагд указал, она послушно споткнулась, вот только ни одно ругательство ей на ум не пришло, поэтому Эль и пробормотала: «Хранители, как неловко!». Но господин вздрогнул так, будто его отборной гномьей бранью окатили и отвернулся.
Вроде бы Эль ещё Валя приметила – он в сторонке стоял, полускрытый
Да, точно, на огороженной невысокими перильцами террасе, романтично опираясь на балюстраду локтями, любовался звёздами Прат. Он как бы не заметив Эль, томно-многозначительно зачитал то ли сонет, то ли просто стих. И после этого полный провал, чернота. Следующее: камера, мышь и туфля.
Только туфля, не считая платья.
Эль, не открывая глаз, схватилась за голову – и никакой гигантской диадемы не обнаружила, впрочем, маленькой тоже не было. Ожерелье, понятное дело, кануло в безвестность, прихватив с собой все остальные украшения. Девушка глухо застонала.
– Что с вами? – заботливо поинтересовался рядом очень знакомый голос, – вам плохо?
– Мне хорошо, – заверила его Эль, зажмуриваясь покрепче. А, может, пронесёт? Может, получится опять сознание потерять или всё окажется просто сном? Так даже лучше выйдет. – Он меня убьёт.
– Кто? – уточнили по-прежнему с материнской заботой.
– А’Дагд. Я потеряла украшения…
Темнота тихонько рассмеялась.
– Во-первых, господина капитана вам бояться больше не стоит, – заверили её ласково. – А, во-вторых, не стоит так переживать из-за обычных стекляшек.
– Стекляшек? – удивилась Эль и додумалась наконец глаза открыть.
Каменной камеры больше не было, а имелась роскошная, хоть мрачноватая и излишне помпезная, в багрово-чёрно-золотых тонах, спальня. И ещё Валь, сидящий в кресле рядом с кроватью, размерами смахивающей на стоянку для кентавров.
– Ну конечно стекляшек, – подтвердил василиск. – Правда, подделки выполнены весьма удачно, да ещё с тонко наведённым мороком, уже поэтому они кое-чего стоили, но зачем вам фальшивки?
– Фаль-шив-ки, – тихонько повторила Эль, будто пробуя слово на вкус.
Отчего-то накатила обида, а вот откуда она взялась, девушка и сама не очень-то поняла: то ли оттого, что она за обычную бижутерию так переживала, то ли потому, что сеидхе на неё стекло нацепил. Хотя последняя версия никакой критики не выдерживала. Какая разница подделка или нет? Не обручальное же кольцо подарил.
– Не расстраивайтесь, – эдак мягонько улыбнулся василиск. – Посмотрите сюда. Как я и обещал, она в полном порядке.
– Кто?
Эль машинально повернула голову туда, куда агент показывал и… Нет, в этот раз таможенница вопить не стала, лишь выдала придушенный звук, до носа натягивая покрывало. Наверное, вопля не получилось потому, что теперь мышь была в клетке – птичьей, вызолоченной. А, может, потому, что зверёк не двигался, лежал на спинке, выставив странно раздувшийся живот. Или просто голос Эль сорвала всерьёз?