Счастье в декларацию не вносим
Шрифт:
– Ты сама её приволокла. Для педикюра.
– Помню я! – огрызнулась техник. – Но удобнее от этого она не становится. Слушай, подвинься, я к тебе залезу.
– Здесь места мало! – чересчур поспешно, да ещё дав «петуха» на конце фразы, отказалась Эль, нагребая на себя пену.
Не то чтобы позиция русалок ей показалась совсем уж дикой, но немедленно воплощать её в жизнь таможенница ещё не была готова. Хотя с «глоточком бренди», добавленным вампиршей в чай «для успокоения», Аниэра явно переборщила – в голове девушки уже пошумливало эдак приятно, а светильники
Кстати, чай в чашке всё не заканчивался, зато бутылка, стоящая у ноги техника, подозрительно пересыхала. Да и внезапно вспыхнувшая любовь красотки к такому прозаическому напитку, как чай, вызывала подозрения.
Ну, или должна была вызывать.
– Я и Валь. – Значительно выдало Око. – Совместимость девяносто один и три десятых процента. Для брака пригоден. Рекомендуется данный вариант.
Эль дёрнулась и, понятное дело, сшибла зеркало. «Обалдела, дева?!» – высветилась на экране кроваво-огненная надпись, из-под воды кажущаяся особо зловещей и угрожающей. Таможенница попыталась выудить Око, но то, словно обидевшись, выскользнуло из пальцев, с глухим стуком опустившись на дно ванны.
– Ну и что ты теперь делать собираешься? – совершенно спокойно поинтересовалась вампирша, а Эль-то уже голову в плечи вжала, судорожно готовясь, что ей эту самую голову сейчас откручивать начнут.
– Мы его высушим, – быстро залепетала таможенница, – я сейчас достану, на полотенчико положим, ты пошаманишь и всё в порядке будет. Оно ведь не долго… Ну помнишь, когда я в прошлый раз на него воду вылила?..
– Да я не о том, – раздражённо оскалилась красотка. – Чего ты со своими мужиками делать собираешься?
– Ну… Замуж выходить, наверное? – неуверенно протянула таможенница, нервно косясь в окошко пены на утопленное Око, с истеричной быстротой выплёвывающее её, Эль, характеристики.
Строчки уже не пламенели, а мигали, как угли в костре, ну а те самые характеристики становились всё более несправедливыми и безграмотными. Вот девушка была уверена, что в слове «косорукая» нет ни одной буквы «н», «жопа» пишется через «о», а всё вместе к ней не имеет ни малейшего отношения.
– За кого? – презрительно фыркнула вампирша, болтая в чашке остатками чая и эдак независимо покачивая ногой. – За кого ты замуж собралась, блаженная наша? За василиска? Яйца высиживать станешь?
– Это вопрос решаемый, – упёрлась Эль.
– Какой вопрос решать первым станем? Замужество или высиживание?
– По мере поступления, – таможенница, ногой отпихнув утопшее Око к бортику, опёрлась лопатками на край ванны, запрокинула голову – так пить совершенно уже остывший чай показалось удобнее. – А какие у него глаза, ты бы видела?
– У кого? – вытаращилась вампирша, утирая оплёванный от неожиданности подбородок. – У василиска?!
– При чём тут василиск? – обиделась Эль. – У а‘Дагда? Кстати, ты не помнишь, как его зовут?
– А должна? – уточнила Аниэра, глядя на начальницу как-то странно. Впрочем, может это лишь казалось – таможенница-то вампиршу вверх ногами видела. –
– Никакой, – легко согласилась девушка. – Но вот глаза…
– И какие же у него глаза?
– Совершенно о-бал-дев-ши-е, – счастливо улыбаясь, по слогам выговорила Эль. – А как он целуется…
– … в районе Красного рифа ожидается шторм, – отмерло Око. – Температура течений у берегов островов может незначительно понизится. Маги-синоптики предупреждают об опасности переохлаждения для мальков. Особое внимание к молодняку следует проявить… – Зеркало, уже минут пять как подавившееся гневными кровавыми надписями, переливающееся оловянно и бездумно, выдало картинку подводного мира. – Мо-оре, широкое мо-оре, – эдаким значительным мужским тенором затянуло Око.
Видимо, незапланированное купание настроило его на романтический лад.
***
Оказалось, что пробуждения Эль с нетерпением дожидались мутная головная боль, тошнота, дикая верблюжья жажда и кристально ясное понимание: все мужики – сволочи, а счастье нужно ковать собственными руками, на блюдечке его никто не преподнесёт. И чего удивляться отвратительному настроению?
Собственно, никто и не удивлялся, сотрудники просто самоудалились, а попросту говоря попрятались, видимо, опасаясь попасться под начальственную руку. Правда, завтрак, заботливо прикрытый полотенчиком, оставили. Вот только всяких-разных, претендующих на свежие булочки, отогнать забыли.
– Вы всё ещё здесь? – мрачно поприветствовала таможенница блондинку-стриптизёршу, нагло прихлёбывающую кофе из её – Эль – любимой кружки.
– А где мне ещё быть? – искренне удивилась красотка.
– Действительно, – хмыкнула девушка, осторожно заглядывая в щель между шторкой и окном.
На улице, по крайней мере, на первый взгляд, всё было спокойно: Полуночье, как оно есть – и ни следа оборотней, мальчишников, недовольных «невест». Наверное, потому двор таможни и выглядел странно, непривычно.
– А где ваш… – Эль неопределённо повёла рукой, припоминая, как блонда оборотня называла. Пуся? Зая? Нет, это из другого репертуара. Цыпленочек? – Возлюбленный.
– Кажется, ограду чинит, – повела круглым плечиком красотка.
– Какую ограду? – оторопела таможенница.
– Ну какую? Обыкновенную. Там же у вас такое… Жуткое, в общем, – стриптизёрша недовольно выпятила нижнюю губу.
– Кладбище? – догадалась Эль.
– Ну я же и говорю, – согласилась блонда. – Вот её и чинит.
– А… зачем?
– Ну не зна-аю, – протянула очаровательница. – Он вид ждёт, вот и чинит.
– Чей вид?
– Так свой же! – фыркнула красотка, глядя на таможенницу, как на умственно отсталую.
– Он ждёт от правительства Рагоса вид на жительство, – откуда-то из-за стены подал голос Рернег. – Возвращаться в Полуночный мир не с руки, ему клан невесты кровную месть объявил, вот и ждёт, когда разрешение на поселение дадут.
– А в другом месте он ждать не может?
– Это где же? – насупилась красотка. – Туда нельзя, не пускают, а там совсем кирдык.