Счастье
Шрифт:
— Да вот, неожиданно поднялась температура.
— Когда?
— Примерно в десять утра.
Дин Юсон сел возле больной и начал осмотр. Измерил температуру — 40°! Проверил пульс—130! Все тело Сор Окчу горело огнем.
— Милая моя подружка! — Гу Бонхи, передав цветы стоявшей рядом сестре, тоже села около больной и взяла ее руки в свои.
Сор Окчу, видимо, узнала Гу Бонхи, она с трудом размежила веки, силясь улыбнуться, и тут же снова закрыла глаза. Гу Бонхи теребила руку больной, звала ее по имени, но Сор Окчу больше не реагировала на голос подруги.
Чтобы сбить высокую температуру, Дин
— Донъир, давай откроем «окошечко», посмотрим.
Как только Дин Юсон произнес эту фразу, сестра тут же вкатила в пйлату тележку с необходимыми инструментами и препаратами. Дин Юсон вскрыл «окошечко», специально оставленное в гипсе, — ему помогала Гу Бонхи — и осторожно разрезал бинты. Вздувшаяся на лбу Дин Юсона вена как бы делила его на две равные части, крупные капли пота проступили на лице врача.
И тут Сор Окчу снова открыла глаза. Даже измученная высокой температурой, она внимательно посмотрела на Дин Юсона и еле слышно прошептала:
— Там, по-моему, все в порядке. Я не чувствую боли. — И опять закрыла глаза.
Естественно, что Сор Окчу была озабочена исходом операции. Ведь ее оперировали не один раз, и все безрезультатно. Она боялась, что и на этот раз операция не будет успешной.
Дин Юсон ничего не ответил, только проворнее стал действовать скальпелем. Он вырезал бинты в тех пределах, в каких позволяло «окошечко». Затем пинцетом снял кусочки марли, прилипшие к ране. Обнажился прооперированный участок: пожелтевшая от йода кожа, абсолютно сухие и плотные швы. Покраснений не было. Дин Юсон слегка надавил шов, выделений не последовало. Чуть-чуть пошевелил ногу больной, Сор Окчу не издала ни звука. Стало ясно: здесь все в порядке, на сердце у Дин Юсона полегчало. Он хотел еще раз осмотреть рану, но его остановил Мун Донъир:
— Операционное поле абсолютно чистое. Причину повышения температуры надо искать не здесь.
— В чем же тогда причина? — Гу Бонхи вопросительно посмотрела на Дин Юсона.
— Пока не знаю. Для начала сделаем все анализы.
Сестра Хигён, вызовите лаборанта, а вы, Донъир, свяжитесь с профессором и Рё Инчже. Пусть они придут сюда.
В палату вошла санитарка Хусон — она принесла два пузыря со льдом, один она положила на ногу больной, а другой — на лоб.
— Ох ты бедняжка моя. Опять мучаешься. Какая зараза к тебе пристала? — сочувственно бормотала санитарка.
Часы в коридоре пробили два. Пришла лаборантка и стала брать у больной кровь. В этот момент в палату вошел, тяжело дыша, профессор Хо Герим.
— Что тут произошло?
Даже забыв накинуть халат, он направился прямо к больной.
— Говорите, подскочила температура?
Гу Бонхи подала профессору историю болезни Сор Окчу. Он прямо-таки выхватил папку из ее рук и торопливо стал читать. Вошла сестра и накинула ему на плечи халат.
— Операционное поле осмотрели? — Седые брови профессора изогнулись углом, поверх очков он посмотрел на Дин Юсона.
— Да. Осмотрели. Там чисто.
— Чисто, говорите? — недоверчиво переспросил профессор. — Давайте еще раз посмотрим.
Дин Юсон открыл «окошечко». Операционное поле было по-прежнему чистым. Профессор взял стетоскоп, присел перед больной и стал ее выслушивать. Легкие — в норме, из-за
— Товарищ Юсон, что показывает анализ крови?
— Лейкоцитов двенадцать тысяч.
«Не занесли ли инфекцию во время операции? — снова задавал себе вопросы профессор. — Нет, стерильность не вызывает сомнений… Простуда? Грипп?» Он стал листать историю болезни. До операции у больной температура была нормальной. «Так откуда же взялась температура?.. Нет, видимо, все-таки это связано с операцией. А если нет?..»
Больная металась в бреду. Незаметно за окном забрезжил рассвет. Только сейчас явился Рё Инчже. Он тоже стал просматривать лежавшую на столе историю болезни.
— Продолжайте делать инъекции антибиотиков, — распорядился профессор, — а врачей прошу пройти в кабинет заведующего.
С этими словами он вышел из палаты. Следом за ним пошли Рё Инчже, Дин Юсон и Мун Донъир.
— Дорогой Юсон, температура очень подозрительная, — начал профессор, придя в кабинет, — она не похожа ни на послеоперационную, ни на гриппозную, а при общем заражении крови показатели бывают иные. Мне думается, это результат применения при операции новой методики. Почти уверен, что это так. — Хо Герим на какое-то время умолк, как бы обдумывая, что еще сказать, потом заговорил снова. — Что я вам говорил? В науке нельзя ломиться в закрытую дверь. Вы понимаете? Если температура продержится еще несколько дней, надежда на благополучный исход будет потеряна.
— Уважаемый профессор, об этом еще… — начал было Дин Юсон.
— Вы не согласны? — перебил Дин Юсона профессор.
— Если температура связана с трансплантацией, это должно как-то отразиться на операционном поле. Ведь так? А там мы с вами ничего не обнаружили.
— Знаете, всякое бывает. Порукой тому мой многолетний опыт. Абсолютно уверен, что это какая-то необычная температура. Необходима контрольная проверка. Если к завтрашнему дню температура не спадет, придется снять швы, вскрыть рану и тщательно обследовать место операции. Другого выхода не вижу. Ведь над человеческой жизнью нависла угроза.
— Я считаю это поспешной мерой, — выдавил из себя Дин Юсон.
В комнате наступила давящая тишина. Рё Инчже вел себя так, словно все происходящее не имело к нему никакого отношения. Он, как обычно, уходил от какого бы то ни было решения.
Совсем рассвело. Первые лучи солнца осветили окна.
— Я до сих пор считал вас преданным науке человеком, — рассерженно сказал Хо Герим, — считал вас прирожденным исследователем. Сейчас я меняю свое мнение. Судите сами. К каким последствиям привели ваши поспешные действия? Довести бедную девушку до такого состояния! Как вы намерены исправить положение?