Счастливчики
Шрифт:
— У меня были чувства к нам, — сказала она. — Мы мне нравились. Я привыкла к нам. А он покончил со всем, и мне показалось, что из-под меня выдернули ковер. Оказывается, под ним довольно хороший пол.
Она заметила, что Роланд старается не улыбаться. И у него это не очень хорошо получалось.
— Я всегда буду заботиться о нем, — сказала она, — но я не тоскую по нему.
— Хорошо.
— Очень хорошо. Я тосковала по тебе много лет, — сказала она.
— Правда? — спросил он.
— В девятнадцать лет
— Я не такой уж замечательный, — сказал он. — Серьезно, я не такой.
— Для меня был, — сказала она. Мгновение она наблюдала, как он добавляет таблетки в рюмку. — Сегодня Дикон рассказал мне о Рэйчел. Он попросил меня не упоминать о ней, но я не хочу, чтобы с нами было так. Тебе не нужно говорить о ней со мной. Я хочу, чтобы ты знал, что я знаю, поэтому у нас нет секретов.
Роланд резко посмотрел на нее, когда она произнесла имя Рэйчел, но он, похоже, не злился.
— Должно быть, было очень больно потерять ее в том несчастном случае. Нам не нужно об этом говорить. Все, что я могу сказать по этому поводу, это то, что мне очень, очень жаль, — сказала она.
— Ты потеряла свою маму. Все в этом доме кого-то потеряли, — сказал он.
— Все в этом доме также кого-то нашли, — сказала она.
Роланд улыбнулся и больше ничего не сказал.
— Если хочешь, я отнесу их папе, — сказала она.
— Ты не будешь говорить с ним об Оливере? — спросил Роланд.
— Нет.
— Хорошо, — сказал он. Она поцеловала его в щеку и вышла из кухни.
— Это я виноват, — тихо сказал Роланд, но Эллисон услышала и обернулась.
— В чем?
— Что Рейчел умерла.
— Я простудилась. Я имею в виду, когда умерла моя мама. У меня был ужасный кашель, и я не могла заснуть, поэтому мама поехала в аптеку в полночь. Она пила — не так много, но достаточно, чтобы быть пьяной и уставшей. Но она потеряла контроль над машиной. Зная местность, она, вероятно, вильнула рулем, чтобы избежать встречи с собакой или перекати-полем, которое приняла за собаку. Ее смерть — моя вина?
— Конечно, нет.
— Вот видишь, — сказала она и поцеловала его в лоб.
Роланд взял ее за руку и поцеловал. Она чувствовала, что ему хотелось сказать больше, но все, что он сказал, было: — Передай папе, я буду позже.
— Конечно.
Она оставила его на кухне и поднялась на третий этаж, где обнаружила доктора Капелло, шаркающего по спальне в зелено-голубом клетчатом халате и таких же синих тапочках. Что-то в звуках тапочек по полу и тому, как свободно висел халат на плечах, делало его еще старше своих лет.
— Привет, папа, — сказала она с порога.
— А вот и моя девочка, — сказал он, пригласив ее жестом войти.
— Не стоит сильно радоваться, —
Он поджал губы.
— Это мой старший подговорил тебя?
— Я сама вызвалась, — сказала она. Она сделала это не из вежливости, хотя не сказала бы Роланду об этом. Она хотела снова побыть наедине с доктором Капелло, чтобы узнать, скажет ли он что-нибудь об Оливере.
— Недостойное поведение, — сказал доктор Капелло. — Монах знает, что я буду добрее с тобой, чем с ним.
— Ты должен быть добр со мной, — сказала она. — Я вооружена и опасна.
— Я не верю этому ни на секунду.
— Правда. Дикон по какой-то причине дал мне перцовый баллончик сегодня. — Она вытащила тот из кармана и показала ему.
— А, — сказал доктор Капелло. — Тогда я буду вести себя хорошо.
Она снова сунула перцовый баллончик в карман и вошла в комнату.
— Есть идеи, почему он держит запасные перцовые баллончики? — спросила она. — Я заметила, что Тора тоже носит его.
Доктор Капелло медленно кивнул.
— Мне не следует об этом говорить.
— Почему бы нет? Он твой сын. Тебе разрешено говорить о своих детях, — сказала она.
— Что он тебе сказал? — спросил доктор Капелло.
— Он сказал, что вокруг полно психов.
— Он то знает.
— Что это значит? — спросила Эллисон. Она села в большое кресло у кровати. Плечи доктора Капелло слегка поникли.
— В этом доме у нас есть правило, если ты помнишь, и это хорошее правило. Мы не говорим о прошлом. Я имею в виду прошлое детей. Не более, чем придется. Это для их же блага. Таким детям, как они, нужна защищенность, постоянный дом. Я никогда не хотел, чтобы они думали, что им когда-нибудь придется вернуться к своей прежней жизни.
Она вспомнила, как доктор Капелло рассказывал ей об этом, когда впервые привел ее в этот дом. Он сказал, что все дети в доме пережили трудные времена, и она не должна была спрашивать их об их прежних жизнях или их прежних семьях. Никто из них не спросил ее, как умерла ее мать. Она никогда не спрашивала их, как они оказались в «Драконе». Не было причин. Они все были так счастливы здесь, что никто из них не хотел вспоминать боль своего прошлого. Никто из них не хотел вспоминать, что они родились кем-то еще, а не детьми Капелло.
— Я уважаю это, — сказала Эллисон. — Но ведь они уже не дети.
Он махнул рукой.
— Да ну. Вы все родились вчера.
Эллисон откинулась на спинку кресла и ничего не сказала, только ждала.
Доктор Капеллло взял свою чашку с лекарством и затем поставил ее обратно, ничего не выпив.
— Его биологический отец, — сказал доктор Капелло. — Он в тюрьме. Два обвинения в нападении при отягчающих обстоятельствах, одно убийство. Он умрет в тюрьме, если нам повезет. Будем надеяться, что нам повезет.