Счастливчики

Райз Тиффани

— Что ж? — сказала Эллисон Дикону. — Я здесь. В чем дело?

— Я называю это встречей выводка Капелло, — сказал Дикон. Эллисон присела на лежавшую на полу подушку и прислонилась спиной к ногам Роланда, как делала в детстве при просмотре фильмов в пятницу вечером.

— Кто-нибудь объяснит мне, почему мы здесь собрались, — сказал Роланд.

— Потому что я почти уверен, что у нас у всех была очень тяжелая неделя. И поскольку прошло уже двадцать лет с тех пор, как мы вчетвером играли вместе, и… поскольку наша Эллисон слишком долго жила в Кентукки,

я подумал, что мы должны оказать ей особый прием в Орегоне. В отличие от органного приветствия, которое мой брат устроил ей вчера вечером.

— Боже, помоги мне, — сказал Роланд, запрокинув голову.

— «Орегонский прием»? — спросила Эллисон.

Дикон протянул деревянную шкатулку и открыл крышку. Эллисон наклонилась вперед, чтобы заглянуть внутрь, затем прищурилась.

— Дикон… это то, что я думаю? — спросила Эллисон.

Дикон вздернул брови.

— Ты сейчас на левом побережье, малышка.

Эллисон уставилась на Дикона. Дикон на Эллисон.

— Пожалуйста, скажи мне одну вещь, — сказала она. — Это ведь не медицинская марихуана папы, которую ты украл?

— Как больно, сестренка, — сказал Дикон. — Прямо тут. — Он постучал по правой стороне груди, где не было сердца. — Да будет тебе известно, это мой собственный тайник.

— Значит, это незаконно?

— Нет. Здесь все законно, — сказал он. — Уже готова собрать вещи и уехать?

— Ты не обязана этого делать, — сказал Роланд. Дикон опустил Брайена на пол и прошелся по чердаку, открывая все окна.

— Нет, обязана, — сказал Дикон. — Мы связаны. Разве нет, близняшка? — Дикон тронул Тору за подбородок.

— Проголосуем? — спросила Эллисон.

— Мы должны быть единогласны, — сказал Дикон. — Капелло рулят. Твой голос, Тор?

— Мы близнецы, — сказала она, подмигнув Дикону. — Я проголосую так же, как и ты.

— Ну, мы все знаем, как я голосую, — сказал Дикон. — Брайен? — сказал Дикон, протягивая коробку. Брайен поднял голову, чтобы понюхать, и Дикон закрыл крышку. — Не для тебя, кот. Ты и так достаточно под кайфом.

— Почему Брайен под кайфом? — спросила Эллисон.

— Кошка породы рэгдолл⁹.

Дикон поставил коробку и поднял Брайена, затем перевернул его, и кот обмяк, как лапша. — В них вся агрессия взращена. Другими словами, они рождаются под кайфом. Везучие ублюдки. — Он перевернул Брайена на спину и снова усадил на стул. Как человек, накачанный наркотиками, кота, казалось, нисколько не смутило то, что с ним только что произошло.

— Я буду то же, что и он, — сказала Тора.

— Теперь твоя очередь, брат… — сказал Дикон Роланду. — Да или нет? — Роланд начал было протестовать, но Дикон сделал резкий жест рукой. — Замолкни. Монахи пили с тех самых пор, когда Иисус еще ходил по земле. Ты когда-нибудь слышал, чтобы кто-то умер от передозировки марихуаной? Слышал что-то о злых обкурившихся? Нет. Нельзя стать святым после того, как меньше двадцати четырех часов назад ты оседлал милую Эллисон, поэтому положи это в трубку и кури. Или пропусти трубку, потому

что я не умею скручивать.

— Я за, — сказал Роланд. — Если это тебя заткнет.

— Нет никаких гарантий, — сказал Дикон.

— И, — добавил Роланд, — мы должны проверять папу каждые пятнадцать минут.

— А теперь ты, сестренка. — Дикон опустился перед ней на колени, и взял ее за руки. — Окажешь ли ты мне честь проехать со мной и Мэри Джейн ¹⁰до самого верхнего этажа? Не бойся. Мы справимся. Это первый раз для меня.

Эллисон взяла косяк из коробки, взяла зажигалку и прикурила.

Глаза Дикона широко распахнулись. Он мгновение шокировано смотрел на нее, после чего перевел взгляд на Роланда.

— Женись на ней, — сказал Дикон.

Так началось семейное собрание.

— Признаться честно, не очень люблю курить, — сказала Эллисон снова прислонившись спиной к ногам Роланда.

— Уверена? — Дикон забрал у нее косяк.

— Ну, было несколько раз в колледже, — сказала она, почувствовав значительное расслабление, чего давно не испытывала. — Я делаю это только потому, что ты меня заставляешь.

— О, да, — сказал Дикон. — Мы на тебя надавили.

— Как грубо, — сказала Эллисон.

— У нее карт-бланш, — сказал Роланд. — Она восстанавливается после разрыва.

— А, так значит для тебя это медицинская марихуана, — сказала Тора, выпустив изящное колечко дыма.

— Разве это лечит разбитое сердце? — спросила Эллисон.

— Нет, — сказал Дикон. — Но для этого есть он. — И он указал на Роланда.

— Я сделаю все, что в моих силах, — сказал Роланд.

— Я так горжусь тем, что вы трахаетесь, — сказал Дикон, вытирая фальшивую слезу. — Это оправдывает мои страдания.

— Твои страдания? — требовательно спросил Роланд. — И как же ты страдаешь?

— Ты разбил мне сердце, когда ушел в этот монастырь, — сказал Дикон. — Говоря как один симпатичный мужчина с другим, ты мог бы, по крайней мере, подождать, пока ты не станешь старым и уродливым для этого дерьма. Мужчина на пике красоты между двадцатью четырьмя и двадцатью девятью. Ты зря потратил свои прелестные годы. Теперь ты смутно неотесанный красавец. Это шаг назад.

— Я бы все равно его трахнула, — сказала Эллисон.

У Дикона отвисла челюсть.

— Послушайте, что говорит этот ротик. — Дикон пристально посмотрел на Эллисон. — И этим ротиком ты целуешь своего брата?

— Вообще да.

Затем Эллисон забралась на колени Роланда и поцеловала его. Вскоре она поняла, что впервые за несколько дней по-настоящему расслабилась и наслаждается жизнью. Ей было весело с Роландом прошлой ночью, но это определенно не расслабляло. Трава не была очень сильной, и она мало на них действовала, однако заставила их всех почувствовать себя свободными и хихикать, а также добавляла дополнительное преимущество — что, без сомнения, было намерением Дикона — заставить ее снова почувствовать себя одной из них. И все шло очень хорошо, пока Дикон снова не открыл рот.