Счастливо оставаться! (сборник)

Булатова Татьяна

– А когда? – поинтересовался Вовка.

– Да не знаю я когда! В общем, когда пропадет, тогда и расколдуюсь.

– А если не пропадет? – позволил себе засомневаться мальчик.

– Может, и не пропадет, – согласилась Оля. – Тогда все!

– Что все?

– То все… Пропадет наш Трифон!

– Куда?

– Не куда, а совсем, – поправила брата девочка.

Измученный фантазиями сестры Вовка тоскливо посмотрел и спросил:

– А она не придет?

– Кто?

– Ведьма.

– Ведьма? – Оля задумалась. –

Ведьма не придет. Она же не ходит. Ведьма летает.

Из родительской спальни донесся приглушенный стон.

– Что это? – испугался мальчик. – Ведьма?

– Нет, – пояснила Оля, – это мама. Снится, наверное.

Стоны не прекращались.

– Я боюсь, – задрожал Вовка.

– Не бойся, – успокоила его сестра и спрыгнула с кровати.

– Ты куда?

– Сейчас…

Ольга приоткрыла дверь и поскреблась в родительскую спальню:

– Ма-ам!

Из-за двери ответили рвущимся голосом:

– Что-о-о?

– Ты плачешь? – с беспокойством спросила девочка.

– Нет! – послышался отцовский голос.

– Я маму спрашиваю…

Ираида не удержалась и изрекла:

– Господи, ну что за дети?! Ни днем тебе от них покоя, ни ночью!

– Не шуми, Ирка! – прикрикнул Степан и тяжело встал с кровати. – Ты чего не спишь, дочь? – ласково обратился он к девочке. – Иди, ложись.

Отец приобнял Ольгу за плечики и вошел вместе с ней в детскую. Увидев сидящего на кровати Вовку, погрозил ему пальцем:

– А ты чего? Ну-ка по кроватям, несплюхи!

Дети разбрелись – каждый в свою постель. Степан помахал им с порога – «Давайте! Давайте!» – и вернулся к себе. На кровати уже спала Ираида. Стараясь двигаться как можно тише, Степа Звягин натянул на себя одеяло и через минуту захрапел.

Утром в дом Звягиных постучалась беда – подняла с постели и закричала голосом Полины Михайловны:

– Сте-е-епа! Сте-почка…

Из кухни выглянула ни о чем не подозревающая Ираида, всегда стоящая на страже семейного покоя:

– Ма-а-ама, – с укоризной шикнула она. – Вы чего шумите? Спят же все!

– Ирочка, – проронила свекровь. – Ирочка… – и заплакала.

Видя, что Полина Михайловна не двигается с места, что волосы ее не собраны, а из-под плаща виднеется край ночной сорочки, невестка напряглась. Ираида не была склонна к долгим размышлениям, к анализу ситуации, всегда в запасе имела пару готовых для отпора фраз, порой и употребляемых-то не к месту, но в данный момент почувствовала, что неспроста ранним утром навестила ее всегда выдержанная свекровь. Ираида Семеновна молча поднялась. Словно в замедленном режиме вышла из дома и медленно, непривычно для себя, побрела в сторону застывшей в калитке Полины Михайловны.

– Ма-ам? – тихо спросила Ираида.

Свекровь отворачивалась от пытливых невесткиных глаз, пытаясь удержать душившие ее рыдания. Голос старшей Звягиной рвался:

– Ира…

Буди Степу. Буди, девочка. Отец…

Ираида, по-женски быстро заразившаяся страшной бедой, все поняла и встречных вопросов задавать не стала.

– Иди, Ирочка, – заплакала Полина Михайловна. – Иди же. Скорей…

– Пойдемте, мама. – Ираида Семеновна подхватила свекровь под руку и, прижавшись к ней своим добрым телом, медленно повела разом состарившуюся женщину к дому.

Свекровь не сопротивлялась. Прежде статная, Полина Михайловна сгорбилась. Голова ее мелко и часто подрагивала, словно она с чем-то не соглашалась. Ноги ступали нетвердо, как будто после долгой болезни, подгибались. Казалось, женщина забыла дорогу и шла, словно слепая.

Ираида помогла свекрови подняться по ступенькам. Обе остановились в дверях и посмотрели друг на друга:

– Иди, Ирочка, – как заведенная, повторяла Полина Михайловна. – Иди. Буди Степу. Иди, Ира. Иди…

Ираида Семеновна усадила свекровь в кухне, дрожащими пальцами провела по плечам, поцеловала в затылок и прижалась к влажному виску:

– Сейчас, мама. Сейчас.

Свекровь пребывала в каком-то полусне: сидела прямо, не шелохнувшись, смотрела в одну точку. Ираида оторвалась от убитой горем женщины и быстро стала подниматься на второй этаж.

Степан, широко раскинув руки, крепко спал. К его большой голове медленно подкрадывался солнечный луч, частично запутавшийся в когда-то буйных кудрях. Рука, отброшенная на половину жены, была темной от загара и смотрелась как-то отдельно от тела. Ираида, застывшая над мужем, любовно медлила, пытаясь хоть немного отсрочить встречу Степана с бедой. Наконец решилась и тихо позвала:

– Сте-епа…

Провалившийся в глубокий сон супруг на зов не откликнулся. Ираида присела на кровать и легко коснулась руки спящего:

– Сте-е-епа, вставай… Вставай… – теперь потрясла мужа за руку.

Степан с неохотой открыл глаза и тут же закрыл, оберегая их от яркого света.

– Вставай, Степа, – настойчиво повторила Ираида. – Там Полина пришла… Мама.

– А который час? – поинтересовался муж, зевая и потягиваясь.

Ираида Семеновна не ответила и попыталась отвести взгляд. Она не знала, что говорить, как говорить, и потому медлила. От Степана не ускользнула растерянность жены, и он уточнил:

– А зачем мать-то так рано приходила?

– Она там внизу… Внизу сидит…

Звягин тревожно посмотрел на жену, и в душе поселилось нехорошее предчувствие:

– А что случилось, Ирка?

– Беда у нас, Степа. Отец твой…

– По-нят-но, – протянул Звягин и сел в постели. Он ненавидел наступившее утро. Боялся встречи с матерью. Боялся смотреть жене в глаза, дабы не увидеть в них лихорадочного отблеска беды. Боялся, что заплачет, а потому, нарочно огрубив и без того хриплый со сна голос, бросил Ираиде: