Счастливо оставаться! (сборник)
Шрифт:
Потом развернулась к взрослым и ткнула пальцем в каждого, кто, по ее мнению, мог на что-то рассчитывать. Среди них числилось двое: Тамара и Виктор. Точнее: сначала Виктор, а потом Тамара. Произведя в уме какие-то сложные вычисления, Оля-Лиза показала Марусе четыре пальца, а брату – фигу. Последнее Машке было особенно приятно.
– Пошли! – почти попросила Оля-Лиза и бережно повела свою наперсницу к выходу.
Оставшиеся проводили девочек глазами. За столом воцарилось молчание, которое периодически пыталась нарушить Фьяметта,
– Тамарочка… – по-плебейски завывала она с покровительственной интонацией.
– Слушаю вас, Оксана, – ставила ее на место Мальцева.
– Мудрость! – провозгласила Истомина и погладила своего кудрявого фавна по волосатой коленке. – Томочка! Вам не хватает мудрости. Я бы сказала, не хватает мя-а-а-гкости, тер-пе-е-ения…
Тамара, глядя прямо в глаза учителю, смиренно потупилась и с гордостью произнесла:
– Зато я умею варить суп-харчо.
Безобидное наименование кулинарного блюда произвело за столом эффект разорвавшейся бомбы. Фьяметта поперхнулась и застыла с открытым ртом, а Виктор вылупил глаза на сидящую рядом супругу.
– Что-о-о-о? – выдохнула Оксана.
– Ничего, – спокойно ответила Тамара. – Ничего сложного. Как говорил мой хороший краснодарский друг, этот навык усвоит любой. Хотите?
Истоминой не оставалось ничего другого, как послушно закивать головой.
– Это элементарно: берете литровую банку краснодарского соуса и вываливаете его в кастрюлю объемом не менее пяти-шести литров. Тщательно размешиваете, а потом забрасываете туда остальные ингредиенты. Для того, чтобы конечный продукт вас, Оксана, не разочаровал, понадобится не только высочайшая му-у-удрость, но также – терпение. Слышите меня, Оксана? Му-у-удрость и тер-пе-ни-е. – Мальцева доброжелательно посмотрела в глаза Фьяметте и переспросила: – Что-то непонятно?
Виктор толкнул Тамару ногой и вступился за жену товарища:
– Том, ты еще недавно сама не умела это делать! Харчо это!
– Не это, а этот, – поправила его супруга, продолжая: – Ты, надо сказать, тоже со вчерашнего вечера на досмотре стратегически важного груза, но это же не помешало тебе явиться в столовую?! Что, на корабле кок запил?
Мальцев насупился и решил прекратить светскую беседу.
– Ребята, – снова выступила с миротворческой миссией Фьяметта, – не ссорьтесь! Всякое бывает.
– Да, – подтвердил Виктор Сергеевич, а Истомин, устав от неопределенности, обнял супругу и жизнерадостно провозгласил:
– Все-о-о-о-о, что в жизни есть у меня! Все-о-о-о, в чем радость каждого дня! Все-о-о-о-о!!!
Эх, мамуля! Золотой ты мой человек! Боевая подруга! Добродетельная мать! Ангел мой!
Душа Фьяметты воспарила над столом и приземлилась на правом плече велеречивого фавна. «Го-во-ри! – пропела она в ухо любимому. – Го-во-ри еще».
– Ангел мой! – продолжал Истомин. – Не уточнишь ли ты, почему сегодня вина
Бу-у-ух! – обмякла волшебная субстанция и сползла по плечу вниз в поисках своего привычного пристанища.
– Ко-о-остя! – огорчилась ее хозяйка. – Ты же обещал!
– Друг мой, Настенька! – понес уже совсем невозможную чепуху Истомин. – Думай о вечном!
– Приятного аппетита, – вмешалась Тамара и стала выбираться из-за стола.
– Приятного, – поддержал ее Виктор и встал следом.
– Товарищ! – обратился к нему Костя Истомин. – Друг! Мой брат любезный! Бежишь?
– Бежит! Комедиант! – ответила за мужа Мальцева.
– Ты тоже склонна к стихоплетству?
– К версификации, мой друг!
– Так мы с тобой филологи, подруга?
– Ты льстишь себе…
– Я льщу?! – не поверил Истомин и вскочил из-за стола, пытаясь поддержать Мальцеву под руку.
Тамара, не поворачивая головы, устремилась к выходу, не забывая отвешивать обедающим знакомым «приятного аппетита». Истомин пробирался следом, а Мальцев, чертыхаясь, замыкал процессию. В дверях женщина развернулась и что-то тихо сказала кудрявому поэту, после чего тот отпрянул и, жеманясь, пропустил законного супруга Тамары Николаевны.
– Ушли любовники младые! – провозгласил Костя на всю столовую и подозвал к себе официантку. Чернявая девушка с готовностью закивала в ответ.
Пока Мальцевы молча шествовали к корпусу по аллее, обсаженной пальмами, Маруся чинно восседала с Олей-Лизой на качелях, допивая вторую бутылку фанты. Маленькая и беленькая в удивительной способности вмещать в себя огромное количество шипящей жидкости не уступала подруге. Светский разговор между девочками поражал своей экзистенциальной направленностью.
– Они умрут, – призналась Оля-Лиза, имея в виду собственных родителей. – И Женька.
– С какой это стати? – манерно переспросила Машка.
– Я знаю, – гордо произнесла сивилла.
– И я знаю, что твои родители умрут и брат тоже. Просто потом.
– И твои, – пообещала Оля-Лиза.
– А за моих ты щас получишь! – заговорила Маруся на каком-то непривычном для себя наречии.
– Нет! – без тени сомнения изрекла маленькая и беленькая.
– Да-а-а, – грозно подтвердила Машка свою решимость отстоять право семьи Мальцевых на долгое безоблачное существование.
Оля-Лиза ничего не ответила и просто отрицательно замотала головой. Никакая дружба не могла заставить Лизу Истомину поступиться своими жизненными принципами и убеждениями. Машка, видя столь последовательное сопротивление со стороны малолетней подруги, рассвирепела и как будто нечаянно пнула девочку по спичечной ножке. Оля-Лиза подняла на Марусю свои холодные голубые глаза и тихо произнесла:
– Ты тоже.
– Я-а-а-а? – возопила жизнерадостная Машка.
Маленькая и беленькая скорбно кивнула.