Счастливые привидения
Шрифт:
— Мистеру Викерсу не нравятся съемные квартиры, — проговорила она.
Мершаму стало ясно, что в этом кроется причина, по которой Викерс хочет жениться на Мюриэл; но он знал, что если жених не ладит с домохозяйками, то с женой тоже вскоре перестанет ладить, поэтому многозначительно поглядел на Мюриэл и протянул:
— Неужели? А по мне так нет ничего лучше съемных квартир. Всегда можно повернуть по-своему и не надо никому ни в чем отчитываться. Живи и радуйся.
— Ну уж нет! — засмеялся Викерс.
— Почему же? — вяло переспросил Мершам, придавая своему вопросу очевидное ироническое звучание. — Верно,
— Ах! — прыснула Мюриэл, глядя на Мершама. — Том считает, что ни к чему сочувствовать женщине — тем более замужней женщине.
— Ни к чему! — категорически поддержал ее Том. — Это опасно.
— Пусть муж ее жалеет, правильно? — отозвался Мершам.
— Правильно! Не хочу, чтобы она выкладывала мне свои беды. Раз уступишь, и этому конца не будет.
— Мудро. Несчастная ваша хозяйка! Итак, свой бочонок с сочувствием вы откроете лишь для жены, и ни для кого больше?
— Ну да. Разве это неправильно?
— Почему же неправильно? Правильно. У вашей жены будет преимущество перед всеми остальными. Нечто вроде домашнего пива, которое пьют ad infinitum [1] ? Все правильно!
— А как же иначе? — смеясь, переспросил Том.
1
До бесконечности (лат.).
— Ну, можно и иначе, — сказал Мершам. — Лично я теперь для женщин — как чашка чая.
Мюриэл громко расхохоталась над абсурдным цинизмом Мершама и сдвинула брови, словно бы требуя не играть бомбами, как мячами.
— Каждый раз свежая чашка чая. Женщинам никогда не надоедает чай. Мюриэл, вижу, ты отлично проводишь время. Словно дремлешь после ужина с милым супругом.
— Очаровательно! — с сарказмом отозвалась Мюриэл.
— Если ей повезет с мужем, о чем еще мечтать? — произнес Том, как бы подтрунивая, однако вполне серьезно и даже с обидой.
— О квартиранте — чтобы не потерять вкус к жизни.
— Почему, — вмешалась Мюриэл, — тебя так любят женщины?
Мершам молча поднял на нее смеющийся взгляд. Мюриэл в самом деле была сбита с толку. Ей хотелось знать, что такого в нем особенного, отчего перевес всегда на его стороне. И ей он ответил как обычно, то есть не позволяя себе ни шутки, ни иронии:
— Потому что я умею убедить их в том, что черное на самом деле зеленое или фиолетовое — и это, в общем-то, правда. — Потом он широко улыбнулся в ответ на ее восхищение. — Вот, Мил, я и расхвастался тебе в угоду — запятнал свою природную скромность.
Нежно и с пониманием поглядев на него, Мюриэл тихо засмеялась. Когда же Том при упоминании о природной скромности Мершама громко расхохотался, она не без раздражения опять сдвинула брови и, отвернувшись от возлюбленного, стала смотреть в огонь.
V
Вполне бессознательно, Мершам избрал тем не менее верный путь к кульминации, которую желал достичь. У него не возникало никаких сомнений в том, что Викерс не примет всерьез тяги
Некоторое время разговор шел как шел, и вдруг Мершам вспомнил:
— Кстати, мистер Викерс, вы не споете нам? Вы ведь поете, правда?
— Ну — так, по-любительски, — скромно отозвался соперник, не понимая, с чего это вдруг Мершам заинтересовался его пением. И поглядел на Мюриэл.
— Отлично, — ответила на его взгляд Мюриэл, подбадривая его, словно ребенка. — Но… — Она повернулась к Мершаму. — Тебе и вправду хочется послушать?
— Ну, конечно. Какую-нибудь старую песню. Ты еще не разучилась играть?
Мюриэл заиграла «Честь и оружие» [2] .
— Нет, не эту! — вскричал Мершам. — Что-нибудь потише — «Sois triste et sois belle» [3] . — Он нежно, со значением, улыбнулся ей. Может быть, «Du bist wie eine Blume» [4] или «Pur dicesti» [5] .
Пел Викерс хорошо, хотя и без особого воображения. Песни были старые, Мершам сам много лет назад научил им Мюриэл, и ее игра пробуждала в его душе воспоминания о прошлом. В конце первой песни она обернулась и увидела, что он смотрит на нее так, словно они вновь встретились в поэтическом мире минувших эпох.
2
Одна из двадцати четырех английских песен Генделя.
3
Будь печальной и прекрасной (фр.).
4
Песня Шумана на стихотворение Генриха Гейне «Ты словно цветок».
5
Сочинение Антонио Лотти «Лишь бы сказать тебе» (ит.).
— Нарциссы, — тихо произнес он. В его глазах стояли образы их прошлого.
Широко раскрыв глаза, она затрепетала от переполнивших ее ответных чувств. Они сидели тогда на склоне горы, где нарциссы тянулись в небо, и он учил ее, выпевая фразу за фразой: «Du bist wie eine Blume». Голосом он похвастаться не мог, зато слух у него был идеальный.
Так продолжалось до десяти часов. Направляясь в спальню, братья прошли через гостиную. Все в доме заснули, кроме отца, который сидел один в кухне, читая «Осьминог». И они пошли ужинать.
Мершам встряхнулся и теперь говорил почти без умолку. Так на него действовала Мюриэл, в ее присутствии его всегда тянуло порассуждать о чем-то абстрактном: об искусстве и философии — это были ее любимые темы, на которые только он один и говорил с ней, на которые только он один и мог говорить, как ей казалось, необыкновенно красиво. Он пользовался замысловатыми речевыми оборотами, время от времени сам себе противоречил, потом произносил нечто печальное и неожиданное, и все это так задумчиво и так как бы несерьезно, что даже мужчины не могли устоять и внимали ему с почтительной снисходительностью.