Счастливый час в «Каса Дракула»
Шрифт:
— И правильно делаешь. Это было подло.
Я встала, и мы принялись вместе складывать постельное белье.
— Почему я поступила как эгоистичная puta?
— Давай пока не будем заниматься психоанализом.
Мерседес взяла кипу белья и, отнеся ее в спальню, вернулась со стопкой бумаг.
— Ты знаешь, что я считаю тебя безответственной и пассивной?
— А?
— Но неврастеничкой ты мне никогда не казалась. Ты вполне морально устойчивая, особенно если принять во внимание твою мать Регину.
Как-то раз Мерседес настояла на встрече с моей матерью Региной: ей казалось невозможным, что хоть какая-нибудь
— Спасибо, я тоже так думаю.
— Неважно. Вчера вечером я навела справки и обнаружила много интересного.
Страшная тайна была и у Мерседес — в ранней юности она была хакером; если в компьютер вводилась какая-нибудь информация, Мерседес вместе со своими приятелями-мошенниками могла ее обнаружить. Свои способности она объясняла тем, что музыка и математика якобы очень близки друг другу.
Мы обе сели на диван, бумаги Мерседес положила на кофейный столик.
— Смотри, — начала моя подруга, — существует генетическое заболевание, приводящее к повышенной светочувствительности. От него не возникает тяга к употреблению крови, то есть не бывает пикацизма, о котором ты рассказывала, но вполне вероятно, что одна из разновидностей этого заболевания может иметь такие симптомы.
— Они постоянно твердят, что они не вампиры, — заметила я.
— Конечно же, нет, — сказала Мерседес. — Вампиров не существует. — Она помахала несколькими страницами, скрепленными степлером. — Мифы о кровососущих демонах возникали на всех континентах. У нас есть свой собственный — чупакабра.
— Мне всегда нравилась чупакабра. Я хочу сказать — почему бы не любить летающую обезьяну, которая убивает коз?
— Милагро, соберись, — одернула меня Мерседес. — Ясно, что вампирские истории возникли из-за невежества. Но, видимо, где-то в Старом Свете пути твоих друзей-мутантов пересеклись с мифологией, и в итоге мы получили всю эту историю Брэма Стокера о графе Дракула.
— Я никогда не читала Стокера, зато смотрела «Блакулу»' [94] на кинофестивале.
94
«Бракула» (1972) — американский фильм ужасов о чернокожем вампире; режиссер — Уильям Крейн.
— Ты безнадежна. Прочитай книгу. Она отпадная.
Пока Мерседес заваривала яванский кофе, я стала просматривать газеты и обнаружила фотографию Себастьяна.
Взглянув на нее, Мерседес подтвердила:
— Это тот самый парень из КАКА, который искал тебя в клубе. До КАКА существовало другое тайное общество. Думаю, это и есть связующее звено между семьей Беккетт-Уизерспунов и твоими вампирами, существовавшее еще в Старом Свете. КАКА — новейший политический инструмент этой группировки.
Я стала читать вслух:
— «Давно ведутся разговоры о том, что основатели КАКА являются членами тайного общества, восходящего к секретному объединению «Чаша крови», которое существовало еще в девятом веке. Этот альянс кланов язычников и христиан не придавал значения расколу между православной и римской католической церквями».
— Возможно, это и есть тот союз, о котором тебе рассказывала вампирская врачиха.
«"Чаша крови" распалась в начале восемнадцатого столетия, —
— Что такое? — осведомилась Мерседес.
— Ничего, — ответила я. Мой роман с Себастьяном, продолжавшийся всего одну ночь, состоялся 21 апреля. Я продолжила чтение: — «Члены общества похищали новичка и подвергали ужасным физическим и психологическим испытаниям. Если вновь посвященный оказывался в состоянии их пройти, он собственной кровью подписывал клятву в верности организации».
— Вот сборище придурков, — возмутилась Мерседес. — Откопав какой-то старый обряд, они стали применять его в клубе для богатеньких буратинок, а потом начали преследовать твоих кровососущих приятелей.
— «Кровососущие» — не совсем правильное определение, Мерседес. Это только частичная их характеристика. Я хочу сказать, это так же унизительно, как, например, назвать меня пожирательницей тортильи.
— Но ты ведь и есть пожирательница тортильи.
— Да, но не только. Если вернуться к разговору о Себастьяне — как ты думаешь, что я должна делать?
Мы решили, что я останусь у Мерседес, пока вампиры и КАКА не выяснят свои отношения. Моя подруга посоветовала позвонить вампирам и сообщить, что у меня все хорошо.
— Они наверняка хотели бы, чтобы я сдохла, а не оставалась на этом свете несмертной или какой-нибудь там еще, — заметила я.
— Из твоего рассказа следует, что они относятся к тебе хорошо, — возразила Мерседес.
— Может, когда-то и относились. Пока я все не испортила.
Мерседес раздраженно фыркнула, поэтому я быстро поправилась:
— Хорошо, я позвоню им. Но не сейчас. Мне нужно еще немного времени.
Главным моим занятием в течение нескольких последующих дней было приготовление обедов для нас с Мерседес. Я готовила те блюда, которым меня научила Эдна, но по вкусу они оказывались совсем не такими. К моей большой радости, крови мне больше не хотелось.
Решив проверить свою светочувствительность, я на несколько минут вышла на лестницу черного хода. Мой загар усилился, но на улице мне не понравилось из-за раздражающих резких шумов и запахов города.
Когда Мерседес была дома, она проводила большую часть времени в своей комнате у компьютера. Я спросила, чем она занимается, и получила ответ:
— В основном шпионю за КАКА. Знание — сила.
Я поставила пишущую машинку на кухонный стол и попыталась что-нибудь написать. Мне не нравилось оптимистичное настроение романа. Я решила начать с начала. Теперь повествование носило мрачный и унылый характер. Мои зомби испытывали непонятную тоску по хорошей жизни, однако не могли преодолеть бесполезность своего существования. Получалась история в духе Джеймса' [95] .
95
Джеймс, Генри (1843–1916) — американский романист и критик.