Счастливый час в «Каса Дракула»
Шрифт:
В коктейльное время Мерседес не было дома, поэтому я наливала вино только себе и выпивала его, глядя в окно. Меня одолело чувство, которого я раньше не испытывала. Я долго не могла понять, что это, но потом до меня дошло: тоска по дому.
Ночное небо носило серый, непонятно-красноватый оттенок, а по краям было пюсовым. Тысячи и тысячи городских огней и плотная завеса тумана делали звезды невидимыми. Я спала на диване с включенным телевизором, чтобы отвлекаться от своих мыслей и соблазнительных видений, в которых участвовал Освальд. Страсть по отношению
Я чувствовала себя несчастной. И заслужила это ощущение.
Остаться у Мерседес навсегда я не могла, а потому решила попросить помощи у Нэнси. Мы не разговаривали с ней с той самой вечеринки, но сама позвонить я не решалась. Я ждала утра среды: в это время Нэнси еженедельно делала маникюр и педикюр во вьетнамском салоне на другом конце города.
Отмачивая ноги в горячей воде, я была в ужасе от того, что вибрация массажного кресла доставляет мне удовольствие. И тут в салон ворвалась Нэнси. На ней были дорогие лиловые босоножки, джинсы, обтягивающая футболка с надписью «ПУ» и кожаный пиджак; на носу у нее красовались такие огромные солнцезащитные очки, словно она ожидала, что сюда с минуты на минуту нагрянет толпа папарацци.
Схватив с витрины бутылочку нежно-розового лака, она принялась снимать свои туфли, и тут я сказала:
— Привет, Нэнсюха два уха!
Она повернулась ко мне. На ее лице возникло радостное выражение, губы сложились в трубочку.
— Мил, а я уже собиралась тебя убить! Где ты была? Я невероятно зла на тебя из-за того, что ты покинула мой девичник так предвиденно.
— Преждевременно, — поправила я.
— Точно. Тебе нравится этот цвет или стоит выбрать что-нибудь более перламутровое?
— Цвет хороший. Но ты ведь знаешь, что я хочу держаться подальше от Себастьяна.
Закатав брючины своих джинсов, Нэнси уселась в кресло, стоявшее рядом с моим. Ее песочного цвета кудряшки были коротко острижены и тщательно уложены. Она повертела головой, демонстрируя прическу.
— Ну как?
— Так хороша, что слов нет.
Нэнси подождала, пока маникюрша выключит воду, которая лилась в ванночку для ног, а потом продолжила:
— Я видела Себастьяна на прошлой неделе на благотворительном балу в пользу то ли детей, то ли животных, то ли больных опасными заболеваниями. Он говорил о тебе много хорошего, говорил, что безумно хочет снова встретиться с тобой и быть твоим другом, но бросил не передавать этого Тесси, потому что та ревнует как сумасшедшая.
— «Безумно» и «сумасшедший» — ключевые слова. Нэнси, он псих и хочет всего чего угодно, но только не дружбы.
— Думаю, он имел в виду, что хочет снова подружиться с твоими буферами, которые, между прочим, выглядят очень побуферовски, так что истерию Тесси можно понять. Кстати, Себастьян выглядел потрясающе. Я была сражена. А ты сказала, что он страшный как ад.
— По-моему, я сказала, что он должен гореть в аду. Ладно, ты когда-нибудь слышала о группировке под названием «Коалиция американцев за консервацию Америки»?
Она кокетливо склонила головку.
— Естественно.
Я люблю Нэнси, но в тот момент мне показалось, что с тех пор как она бросила работу и с головой ушла в приготовления к свадьбе, Нэнси сильно поглупела, причем глупость эта была очень нехорошей.
— Алый, классический. Себастьян — один из главных членов этой группировки.
— Тебе идут яркие цвета, Мил. Замечательно, что Себастьян так прочно укоренился в КАКА. Он достигнет успеха. — Нэнси поморщилась и отдернула ногу, над которой корпела девушка, сидевшая возле ванночки. — Я же просила не так грубо! — резко крикнула она, а потом с улыбкой обратилась ко мне: — Эти люди бывают такими небрежными!
Я заметила, как смутил маникюршу упрек Нэнси. Но, возможно, моя университетская подруга была права, и женщина действительно сделала что-то не так.
— Нэнс, я не уверена, что ты вполне понимаешь, чем занимаются КАКА. Все, что они хотят сохранить, — это их власть. Они считают землю своим личным имуществом, а людей из стран третьего мира — рабами, которых можно эксплуатировать как угодно.
Нэнси одарила меня снисходительной ухмылкой.
— Мил, ты путаешь патриотизм с фанатизмом. Ты всегда слишком сильно перегибаешь палку, кругом видишь заговоры и все такое прочее. Знаешь, я восхищаюсь всеми этими твоими этническими делами, но давай не будем перебарщивать. Будь добра, передай мне новый «Космо».
Заводить серьезные разговоры с Нэнси в тот момент, когда она подвергается какой-нибудь процедуре в салоне красоты, — дело бессмысленное, поэтому я сделала вид, что читаю старенький номер «Домашнего очага». Когда нас обслужили, Нэнси предложила зайти в китайский ресторанчик, находившийся по соседству, и съесть по порции пельменей. Она смотрела под стол, разглядывая наши ноги.
— Думаю, в следующий раз я выберу оттенок ближе к пюсовому. Ты даже не спросила меня о том, как продвигается поиск дома.
— И как же он продвигается? — вежливо поинтересовалась я.
— Мы с Тоддом обнаружили великолепное место по другую сторону залива. Дом с тремя спальнями, участок — примерно гектар.
— А я думала, Тодд хочет купить огромный дом.
— Кто же не хочет? Нам не терпится снести его и построить что-нибудь классное. Стоит только вырубить старую дубовую рощу, и у нас освободится много места.
— Вам придется навести справки, прежде чем вырубать дубы. Во многих местах это запрещается делать.
Нэнси подцепила палочками последнюю пельменину.
— Слушай, Мил, ты становишься ужасной занудой. У Тодда не будет никаких проблем, потому что он знает кое-кого в городской управе. На самом деле, — она с вызовом взглянула на меня, — главный архитектор города состоит в КАКА, а Тодд только что вступил туда.
Я чуть не захлебнулась жасминовым чаем, хотя это можно было предвидеть. Вот чем объяснялось возобновление отношений между Тоддом и Себастьяном. Тодд любил рассуждать об этике, при этом находя оправдание всему, что преумножало его личный портфолио.