Щекотка ревности
Шрифт:
Вот им-то я и взялся помогать, используя ту широкую плеяду навыков, которые приобрел в детстве и юности, мороча мозги невероятно красивой и настолько же невероятно рассеянной библиотекарше. Та сильно удивилась, обнаружив себя не сидящей с книгой, а стоящей в нижнем белье и обмериваемой опытными руками изнывающих от зависти женщин, но послушно осталась стоять, пока они не ушли. А затем, как была, так и развернулась ко мне, державшему для неё книгу.
— Конрад… — белые пушистые ресницы хлопнули как крылья ангела, — Тебе никто не
— Я уже три сотни лет как не человек, Диана… — усмехнулся я, — Не хочешь одеться?
— Ты меня видел и более… раздетой, — вяло отмахнулась блондинка, явно пытаясь сосредоточиться, — Думаешь, что после преобразования в некрологический организм человек становится менее человеком?
Её глаза вспыхнули.
— Думаю, что это комплексное воздействие, — посерьезнев, ответил я, — Бытию не обязательно определять сознание, если последнее этого не хочет. Наоборот даже, я считаю, что те, кто позволяют себе подобное, людьми как раз и не являются.
— Высокомерно… — надула губы блондинка, являющаяся одной из самых умных созданий Сомнии, но успешно это скрывающая, — Ты же, насколько я понимаю, очень слабый вампир…? Почти живой… нет. Живой. Лишь немного измененный.
— Самый слабый. Но вампир.
— Но привычка грязно использовать окружающих, даже самых близких к тебе, у тебя была и раньше!
— Да, спасибо, что рассказала об этом семье. И да, я король, справедливость течет в моих венах. Я всех одинаково справедливо грязно использую!
— Кроме неё.
— Уф.
Дианель. Жестокая же ты сучка.
— Да… кроме неё.
Да здравствуют неловкие паузы. Высокий вампир, прячущий в рукаве отрастающую руку, полуголая блондинка, ребенок, завороженно наблюдающий за взрослыми, собака, грызущая чей-то тапок. Почти домашняя атмосфера.
— Я наблюдала за тобой, Конрад, — теплое дыхание подошедшей девушки коснулось моего лица, — Наблюдала за тобой, заточенным в башню. Ты был болен. Чем-то очень похожим на Апатию. Был болен много лет, но там, в башне, это проявилось полностью. Ты растворялся.
— И растворился.
Только в молодости кажется, что поцелуй создан лишь для того, что проявлять нежность и любовь по отношению к своей возлюбленной. Опытные и пожившие разумные часто используют его, чтобы заткнуть свою возлюбленную… возлюбленного… либо просто разумного, с которым они целуются.
В моем прошлом нет никакого травматического события, которое привело к трагедии, заключению и дальнейшему превращению человека в вампира, а затем и в Блюстителя. Даже наши попытки с Фестралией завести ребенка, несмотря на всю драматичность и депрессию, не были тем, что оказало решающее влияние на мою жизнь. Просто у меня всегда был один секрет, который я не рассказывал никому. Даже Дианели. Даже ей.
Я никогда не хотел быть королем.
— Раз ты сейчас здесь и с нами, поможешь мне защитить
— Ох, действительно… нету. Помогу. Что будем ставить?
— Всё, что получится.
Гм, не стоило это говорить. За несколько дней, оставшихся до бала, мы так перестарались, что прибывший обсудить нюансы и правила Теодор Тодхаммер, ректор Брайзена, далеко не сразу решился войти во дворец. Его пришлось два часа уговаривать и убеждать, что это будет безопасно как для него, так и для студентов. Кроме того, он явился не один.
— Ваше величество, прошу, примите, — в руках слегка постаревшего на вид Брахиуса лежал меч в ножнах, предлагаемый человеком мне.
Несмотря на оплетку рукояти и новые ножны, я его узнал. Это был мой меч.
— Деварон? — удивился я, — Где вы его взяли?
— В вашем саркофаге, ваше величество, — вежливо ответили мне, — Он не стоял в Усыпальнице, но хранился в подвалах замка.
— Спасибо, Брахиус. Весьма кстати.
— И еще. Люди королевы Палетты, ваше величество… они уже на землях Агалорна. Они нашли запрещенные летописи.
— Вы сегодня полны добрых вестей, Брахиус.
— Надеюсь, что когда-нибудь вы мне ответите тем же, ваше величество.
В глазах человека кроме усталости еще была и вера. Надо же, настоящий патриот. Алмаз среди свиного дерьма. Увы, но оправдывать эту веру я не собираюсь. Королевство — это не оступившаяся девочка, вышедшая на панель. Ту еще можно одеть, накормить, обучить, заставить уважать себя и затем выпихнуть в люди. Со странами это можно провернуть только если ты положишь на это очень большой кусок жизни. А этого делать я точно не собираюсь.
Потом был бал, и, честно могу себе признаться, это был лучший бал в моей жизни. Не просто хороший, а лучше всех остальных балов, на которых я бывал, причем на голову. Студенты и преподаватели, красиво разодетые, но, при этом, знающие друг друга, быстро оставили смущение от лицезрения моей физиономии в короне, ну а мои девчонки уже чувствовали себя с ними куда как свободно. Исключением могла бы быть страшная и ужасная архимагиня, её эльфейшество Дианель, но блондинка к социальному эвенту подготовилась, практично наклюкавшись до такой степени, чтобы милостиво и блаженно улыбаться окружающим, источая тонны безобидности.
А вы, хоть тресните, ну никак не сможете долго опасаться пьяненькой блондинки, смирно сидящей в углу, подбухивающей и раскачивающейся вместе с декольте в каком-то сложном ритме. Тем более, если рядом посадить Грегора, охраняемого котами, которым я вернул облик душеловов для пущей торжественности.
В итоге от мероприятия остались в восторге все без исключения. Возможно, чем-то недоволен был сам бывший дофин, который тоже выбрал тактическое решение обкакаться и быть удаленным с этого праздника жизни, но его мнением никто не интересовался.