Щелкни пальцем только раз

Кристи Агата

Томми не мог предложить никакого ответа. Он смотрел на миссис Боскоуэн. Его тетушка Ада назвала бы ее женщиной непоследовательной, однако ему она такой не показалась. Она изъяснялась несколько туманно, и у нее была манера перескакивать с предмета на предмет. То, что она говорила в данный момент, казалось, не имело связи с тем, о чем шла речь минуту назад. Томми показалось, что она знает гораздо больше, чем готова рассказать. Любила ли она своего мужа, ревновала ли его, а может быть, презирала? Это невозможно было понять ни по ее поведению, ни по ее словам. Однако у него было такое чувство, что

привязанная под мостом лодочка, которая была пририсована позже, внушала ей какое-то беспокойство. Ей не нравилось, что на картине появилась лодка. Неужели она действительно помнила – ведь прошло уже столько лет! – рисовал ли Боскоуэн лодку у моста или нет? Ведь это, по существу, такая пустячная деталь. Если бы она видела в последний раз картину год или два назад... но ведь это было значительно раньше. А миссис Боскоуэн почувствовала беспокойство. Он снова посмотрел на нее и увидел, что она с любопытством разглядывает его. В ее взгляде не было враждебности, она просто внимательно изучала его. Очень внимательно.

– Что же вы теперь собираетесь делать? – спросила она.

Ответить на этот вопрос было, по крайней мере, нетрудно. Он прекрасно знал, что собирается делать.

– Сегодня поеду домой, посмотрю, нет ли от жены каких-нибудь вестей – может, она звонила или написала. Если же нет, то завтра отправлюсь в это самое место, в Сэттон-Чанселор. Надеюсь, что там я ее найду.

– Это будет зависеть от некоторых обстоятельств, – сказала миссис Боскоуэн.

– От каких именно? – резко спросил Томми.

Миссис Боскоуэн нахмурилась, а потом пробормотала, словно про себя:

– Интересно, где она теперь?

– О ком это вы?

Миссис Боскоуэн, которая отвернулась было от Томми, теперь снова посмотрела на него.

– О, я имею в виду вашу жену. – Затем она добавила: – Надеюсь, с ней ничего не случилось.

– Почему, собственно, с ней должно что-то случиться? Скажите мне, миссис Боскоуэн, вы что-то знаете об этом месте, что-то неладно в этом Сэттон-Чанселоре?

– В Сэттон-Чанселоре? В этом месте? – Она покачала головой. – Нет, я думала не о месте.

– Тогда, наверное, о доме? – предположил Томми. – Этот дом на канале, а не сама деревушка Сэттон-Чанселор.

– Ах, дом, это был прекрасный дом. Знаете, такой... он был словно специально предназначен для любовников.

– И там действительно жили любовники?

– Иногда. Правда, нечасто. Если дом предназначен для любовников, там и должны жить любовники.

– И его не следует использовать по другому назначению.

– Вы очень догадливы, – заметила миссис Боскоуэн. – Вы поняли, что я имею в виду, не правда ли? Дом, предназначенный для любовников, нельзя использовать для дурных целей. Дому это не понравится.

– Вам что-нибудь известно о людях, которые жили там в последнее время?

Она покачала головой:

– Нет. Я вообще ничего не знаю об этом доме. Он никогда не играл никакой роли в моей жизни.

– Но ведь вы о чем-то подумали... нет, скорее о ком-то?

– Да, вы правы. Я подумала о... о ком-то.

– Вы не могли бы мне рассказать об этом человеке? О котором подумали?

– Да тут нечего рассказывать. Просто иногда задаешь себе вопрос: где-то он

может быть? Что с ним происходит, как он вообще поживает? Вдруг возникает чувство... – Она махнула рукой и вдруг неожиданно предложила: – Не хотите ли копченой рыбки?

– Рыбки? – изумленно переспросил Томми.

– Знаете, у меня тут есть парочка копченых селедок. Вот я и подумала, что вам следует подкрепиться, прежде чем вы поедете на вокзал. Вам нужно на вокзал Ватерлоо, – добавила она. – На Сэттон-Чанселор поезда идут оттуда. А пересаживаться нужно в Маркет-Бейзинге. Кажется, там ничего не изменилось.

Это было знаком того, что ему пора уходить. Он так и сделал.

Глава 13

АЛЬБЕРТ ДЕРЖИТ В РУКАХ КЛЮЧИ

I

Таппенс открыла глаза и зажмурилась. Перед глазами все плыло. Она попыталась приподняться, но тут же сморщилась от резкой боли и снова уронила голову на подушку. Закрыла глаза, но следом снова их открыла и поморгала.

Обстановка, которая ее окружала, показалась ей знакомой, и это ощущение принесло ей некоторое удовлетворение. «Я в больнице, лежу в палате», – подумала она. Довольная своими успехами, она не стала больше напрягать мозги и делать какие-либо выводы. Она в больнице, и у нее болит голова. Почему она в больнице и почему у нее болит голова – это ей было неясно. «Что-нибудь с машиной», – предположила она.

Возле ее кровати двигались сиделки и сестры. Это казалось вполне естественным. Таппенс снова закрыла глаза и сделала осторожную попытку сосредоточиться. На ее мысленном экране возникло смутное изображение пожилого человека в одежде священника. «Отец? Это отец?» – подумала Таппенс. Однако она не была уверена. Наверное, так оно и есть.

«Но что я тут делаю? Почему нахожусь в больнице? Если я работаю в больнице, то должна быть в форменном платье. В форме ДВО» [10] .

10

ДВО – добровольный вспомогательный (медицинский) отряд.

Возле ее кровати материализовалась сиделка.

– Ну как, вам теперь получше, дорогуша? – спросила она с наигранной бодростью. – Вот и славненько.

Таппенс не была уверена в том, что все так уж славненько. Сиделка сказала что-то о чашечке чаю.

«Похоже на то, что я больна», – неодобрительно сказала себе Таппенс. Она лежала неподвижно, восстанавливая в памяти отрывочные слова и мысли.

«Солдаты, – сказала себе Таппенс. – ДВО. Да, конечно. Я служу в ДВО».

Сиделка принесла чай в чашке, похожей на поильник, и поддерживала ее голову, пока она пила. Голову снова пронзила острая боль.

– Я работаю в ДВО, – вслух сказала Таппенс.

Сиделка посмотрела на нее непонимающе.

– Голова болит, – сообщила Таппенс, констатируя этот факт.

– Скоро пройдет, – отозвалась сиделка.

Она приняла поильник и, проходя мимо сестры, доложила ей:

– Номер четырнадцатый проснулась. Правда, она еще плохо соображает.

– Она что-нибудь сказала?