Щипач

Старобинец Анна Альфредовна

* * *

…Книжные стеллажи были опрокинуты, и книги валялись повсюду, как подстреленные на охоте птицы: распахнутые на самом грустном или самом счастливом моменте, затоптанные грязными лапами, с оборванными страницами-крыльями. Среди книг скрюченными лапками вверх лежала ощипанная библиотекарша Сара. Глаза её были затянуты бледной плёнкой. На старческом пальце поблёскивало кольцо — недобрая память об истреблённых белых воронах. Её перья, давно уже пепельные от старости, стали теперь просто пеплом.

Барсук Старший

опустился рядом с ней на колени, попытался нащупать пульс — ничего. Он прильнул ухом к её груди, надеясь всё же услышать сердцебиение. Сердце слабо, неровно, едва различимо ещё трепыхалось внутри неподвижного тела. Словно раненый мотылёк с сожжёнными крыльями просился наружу. Словно маленький, тщедушный птенец пытался проклюнуться из яйца. Словно испуганная душа Сары хотела улететь прочь — туда, где гнездились теперь свободные души её родных белых ворон.

— Я пришёл заплатить штраф за книгу, — сказал зачем-то Барсук. Как будто это было самое важное, что он мог ей сказать.

Бледная плёнка, покрывавшая глаза Сары, чуть вздрогнула. Она приоткрыла клюв и тихо что-то шепнула.

— Кто? — Барсук Старший наклонился к её горбатому клюву. — Кто сделал это с тобой? Кто — Щипач?

Ворона со стоном приподняла ощипанное крыло и коснулась томика Опушкина, принесённого с таким опозданием.

— Бешеный … хомяк … — прошептала она.

Крыло конвульсивно дёрнулось — и обмякло. Барсук Старший снова прижался ухом к её груди. Тишина. Мотылёк улетел. Последняя из рода белых ворон покинула Дальний Лес навсегда.

Глава 22, в которой пингвин поднимается со дна

— Вне всякого сомнения, ворона Сара, чья трагическая гибель так потрясла нас всех, была ощипана около девяти часов вечера, — заявил Гриф Стервятник. — Барсукот к этому времени давно уже был арестован и находился здесь, в комнате для допросов. Между тем почерк преступника — тот же самый. Ворону Сару ощипал Щипач.

— Таким образом, Барсукот не Щипач, — подытожил Барсук Старший. — И я снимаю с него налапники.

Супермышь скорчила презрительную гримасу и отвернулась. По горячему когтю боли, полоснувшему затылок, Барсук Старший понял, что она выругалась на ультразвуке.

Тихо звякнули расстёгнутые налапники.

Барсукот размял затёкшие лапы, грациозно выгнул спину дугой и заурчал на четвёртой громкости блаженства.

— Не надейтесь, что вы так легко отделаетесь, — злобно буркнула Супермышь. — Даже если вы не Щипач, за последнее время вы нарушили столько законов Дальнего Леса, что штрафов и исправительных работ вам хватит до конца жизни.

— Тем не менее с вами я бы не поменялся, спецагент Супермышь. — Барсукот дерзко задрал хвост. — Любопытно, что сделает с вами ваша начальница, госпожа Ласка, когда узнает, что всё это время вы шли по ложному следу, Щипач по-прежнему на свободе и вы понятия не имеете, как его поймать?

— Я! Я знаю, как поймать Щипача! Пустите меня! — прогудел кто-то из коридора.

— Не положено! — рявкнул охранный пёс.

По

ту сторону двери послышались влажные шлепки, рычание и гортанные вскрики, что-то тяжёлое шмякнулось на пол.

— Что там? — взвизгнула Супермышь.

— Тут какой-то зверь, от которого несёт р-р-рыбой, утверждает, что он король птиц, и рвётся к вам на допр-р-рос! — доложил пёс.

— Королевский пингвин! — обрадовался Барсукот. — Нашёлся! Живой!

— Пропустите его, — скомандовал Барсук Старший.

Неуклюже переваливаясь из стороны в сторону, в комнату для допросов прошлёпал Кинг-Пинг.

— Я могу …

— Он может нам поймать Щипача! — возбуждённо перебил Барсукот. — Он правда может! Он в этом деле мастер!

— В этом деле — мастер! — поддакнул Скворчонок.

— В каком «этом деле»? — сощурила глазки-бусинки Супермышь.

— В поимке маньяков на живца, — сказал Барсукот. — Вы знаете, как он уводит от берега акул, сам становясь приманкой? Не знаете? А я знаю! Поэтому я его вызвал к нам сюда, в Дальний Лес, из Антарктики …

— Вы вызвали?! — взвизгнула Супермышь. — От лица кого вы его вызвали? На каком основании? С чьего позволения?!

— Я вызвал его от лица самого себя, Независимого Барсукота по особо важным делам, — с гордостью сказал Барсукот. — Я надеялся, он поможет снять с меня подозрения и выйти на след истинного маньяка. Он должен был стать приманкой для Щипача. Тем более что он не просто профессионал в этой области, но ещё и редкая птица! Но потом он пропал, а я засомневался в своей невиновности … А куда вы, кстати, пропали, мистер Кинг-Пинг?

— О, я вовсе не пропал. — Кинг-Пинг отрицательно мотнул головой, отчего потерял равновесие, покачнулся и чуть не упал на пол. — Я просто залёг на дно.

— На дно, — одобрительно повторил Скворчонок.

— На дно чего? — спросила Супермышь.

— На дно Дальнего Леса. Ну то есть я затаился перед выходом на сцену …

— На какую сцену? Вы выступаете в кружке песни и пляски?

— Нет! Я имею в виду, что у меня такой метод: затаиться на пару дней, усыпить бдительность маньяка, а потом внезапно вступить с ним в контакт. Я всегда так поступаю с акулами. И с вашим Щипачом собираюсь действовать так же. Я изучил местность и уже этой ночью готов выступить в роли приманки для …

— Запрещаю! — Супермышь заметалась от одной стены к другой.

Кинг-Пинг, пытаясь проследить за ней взглядом, замотал головой туда-обратно, зашатался и тяжело шмякнулся на пол.

— Что вы запрещаете? — спросил он.

— Запрещаю вам вмешиваться в это дело! Не хватало мне ещё одной жертвы!

— Я не жертва, а приманка, и я даю гарантию, что моя спецоперация …

— Да вы клювом щёлкнуть не можете, не убившись! — заорала Супермышь. — А туда же, ловить маньяка! Даже я, суперагент с суперспособностями, до сих пор не смогла поймать Щипача! Никаких спецопераций с вашим участием не будет. Вопрос закрыт! Все расходятся по домам! А я срочно лечу с докладом наверх!