Щуки в море
Шрифт:
Глава 3. Вторая Золушка
19 сентября — 3 октября 2005
Но краски чуждые, с летами,
Спадают ветхой чешуёй;
Созданье гения пред нами
Выходит с прежней красотой.
А.С. Пушкин
«Живи каждый день так, как будто это твой последний день», — вспомнил Алексей. —
Да, пусть это утро будет как первое в его жизни! И эта чашка кофе — долой пиво, тем более по утрам! И сегодняшнее свидание с Дашей — пусть тоже будет как первое… Но это ближе к вечеру. Скоро придут мастера и с ними Виктор — Даша купила соседнюю квартиру, трёхкомнатную. «Пусть твоё берлогово останется твоей лабораторией», — сказала она. — «А дом, куда ты принесёшь меня на руках, будет здесь».
Чёрт, кто это звонит в дверь в половине восьмого? Мастера же вроде обещали подойти ближе к девяти? Небось опять алкаш Иваныч с первого этажа — просыпается рано, скучно деду, вот и ходит поговорить за бутылочкой. «А что удивительного?» — с раздражением подумал фотограф. — «Если ты сам одиннадцать лет сильно пил, да и потом не особо трезвенничал, то, понятно, все местные пьяницы начнут забегать на огонёк! Нет, сам больше не буду, просто отдам початую бутылку и вежливо выпровожу — извини, дела».
За дверью, как и ожидалось, стоял алкаш. Точнее, алкашка.
— Римма? — женщину из соседнего дома он прекрасно знал, даже выпивал с ней несколько раз, и иногда подкармливал её девочку, когда у непутёвой матери неделями не было в доме еды, кроме «топлива» для пьяниц.
— Лёха… — алкашка судорожно вцепилась в дверной косяк. — Помоги… Одолжи денег немного, совсем помираю!..
«Одолжи»? Хм… Хотя нет, Римма, не в пример многим пьяницам, сохранила какие-то остатки порядочности и всегда отдаёт, если занимала. Правда, на другой день опять занимает, но всё же…
— Римма, ты же не дойдёшь до магазина, действительно ведь помираешь! Заходи, доктор Помирашкин тебе лекарства нальёт.
— С-спасибо, — выдохнула женщина, вползая на подламывающихся ногах в квартиру. Она точно села бы мимо табуретки, но Алексей был начеку.
«Ну и гад же я!» — внезапно озарила его мысль. — «Почему ещё год назад не сказал Стихиалям о беде Риммы с дочкой? Они бы наверняка нашли способ помочь, да только я так в свою собственную беду вцепился, что все чужие мимо сердца пропускал! А теперь совсем допилась баба, того и гляди сердце откажет. Блин, да она даже стакан не может до рта донести!»
— Давай хоть помогу, — он поднёс Римме полстакана водки и начал медленно вливать, следя, чтобы та не поперхнулась. — Посиди немного, сейчас легче станет.
— Спасибо, — женщина начала размазывать грязной рукой струящийся по лицу похмельный пот, и Алексею пришлось дать ей мокрое полотенце. — Ещё нальёшь?
— Налью, только не спеши. И остаток дам с собой. Домой-то дойдёшь сама?
— Дойду, — она неуклюже попыталась встать, но опять рухнула на табуретку.
— Нет, давай я тебя всё-таки доведу. Лена как?
— А… — Римма тоскливо махнула рукой. — Да плохо, как ещё? В пятницу вот звонит
— А Лена что?
— Да разве она мне что скажет? Как партизанка в гестапо — «Да всё у меня нормально в школе, ничего не случилось».
«Нет, явно что-то нехорошее случилось», — напряжённо размышлял Алексей. — «Лена сегодня зайдёт пообедать, я её приглашал, но не буду выпытывать. Гордая она, от благополучненьких благотравителей помощи не примет, только от меня, да ещё от Данилы и девочки этой, которая рядом живёт. Как же её? Марина, по-моему».
— Римма, пойдём домой? — он заметил, что женщине уже стало намного лучше. — Только не торопись бутылку допивать, попробуй поспать сначала.
* * *
— Пали, это что, теперь наш дом будет? — восторженно ахнула Навепа.
— Получается, так… — ошарашенно пробормотал Паланир.
Уже подведённый под крышу дом был раза в два больше их старого, но даже не это поразило крестьянина — видывал он и большие дома в сёлах, для больших семей. Но каменная отмостка вокруг дома? И вымощенная камнем площадка между домом и большим амбаром с какими-то непонятными пристройками. И сложенная на площадке… черепица? Крыша из черепицы будет? Не всякому купцу по карману, а уж крестьяне, даже зажиточные, все соломой кроют. И камнем мостить — опять же редкое купеческое подворье в Ниметаре замощено даже наполовину!
— Добрый день, о-фенет[1]! — Манелисса, как всегда, появилась будто из ниоткуда. — Ну вот, готов для вас дом! Только крышу перекрыть осталось да столы с лавками срубить.
— Добрый день, ханисетль! Только черепицей-то зачем? — Паланир просто не знал, куда деваться от смущения. — Такое богатство — обычному крестьянину? Что я, сам соломой не покрыл бы?
— Соломы-то, видишь, нет! — Лесная Сестра обвела рукой хозяйство. — И такую крышу каждый год подновлять нужно, вот мы с Юллией и купили черепицу, чтобы ты об этом не заботился. Труда вам и без крыши много будет.
— Добрый день, о-фенет! — подошла Юля. — Навепа, бери маленьких, Лисси вам покажет дом. А тебя Тарсан зовут, правильно? — улыбнулась она старшему сыну Паланира. — Иди с отцом вон в ту пристройку!
— Что, даже это покупать не надо? — удивился Паланир, войдя в пристроенный к амбару сарайчик, где стояли два плуга, а к стенам были прислонены лопаты, вилы, косы и прочие крестьянские орудия.
— Даже это, — подтвердила Юля. — Не будет у вас времени по кузнецам ходить, мы заранее всё купили. Кроме метеланов, конечно.
— Да нанял я одного батрака, у него и метеланы свои, и плуг, — вспомнил крестьянин. — И поручил ему ещё пару метеланов купить, осталось только пахаря найти.
— Мирет нашёл уже, — подмигнула девушка. — Кузнец тинистарский, у него землетрясением всё порушило. После сева кузницу ставить собирается, поможешь?
— Ещё и кузнец свой? Ему что, мирет тоже что-то новое сделать поручил?
— Конечно. Вот, например, — Юля показала на сложенную в углу сарайчика чугунную утварь. — Это с Симелана, но на Тарлаоне можно делать ничуть не хуже.