Щупальца веры
Шрифт:
— Его вынесут через минуту, — крикнул он водителю «скорой помощи», который стоял, прислонясь к своей машине и куря сигарету. Водитель швырнул сигарету на мостовую и пошел открывать заднюю дверцу.
Кэл подошел поближе. Никто не пытался ему помешать. Он приобрел ту неприкосновенность, которая приходит после проникновения на территорию, доступную лишь для избранных, его принимали за своего в силу того факта, что он здесь находился.
Из ворот опустевшего помещения теперь появилась группа людей. Двое пожарных с закопченными лицами и запачканными сажей желтыми нагрудниками несли за углы что-то, напоминавшее длинный зеленый пластиковый мешок
2
Коронер — следователь, производящий дознание в случае насильственной смерти; здесь: судмедэксперт.
Тело погрузили в карету «скорой помощи», и пожарные пошли прочь. Трое мужчин разговаривали около кареты.
— Ну что, док, — спросил более высокий из парочки в штатском, — все те же дела, так?
— Насколько я могу судить, лейтенант, да, — ответил коронер. — Сначала произведем вскрытие, а затем я представлю официальное заключение.
— Послушайте, док, вам и в самом деле необходимо это вскрытие? Много в вашей практике было убийств, совершенных таким способом? Это, должно быть, связано с тем делом. Мне просто хотелось бы, чтобы вы включили в ваш отчет…
Кэл чувствовал неловкость от того, что нечаянно подслушал разговор полицейских. Два человека рядом с коронером, очевидно, были сыщиками; тело в пластиковом мешке было жертвой не пожара, а убийства. Кэлу хотелось скрыться, но если бы он сдвинулся с места, это могло бы лишь привести к тому, что сыщики быстрее его заметили и могли бы подумать, что он здесь что-то вынюхивает.
— Лейтенант Мактаггарт, — возразил ему коронер, — все, что касается расследования, — это действительно ваше дело. Моя же обязанность — дать обоснованное медицинское заключение, и прежде чем я смогу это сделать, я хочу располагать всеми необходимыми фактами. Я проведу патологоанатомическое исследование и доложу вам его результаты.
— О'кей, док, — ответил сыщик миролюбиво.
— Мой отчет будет у вас на столе завтра, — сказал коронер и направился к машине.
Сыщик пониже ростом повернулся к своему напарнику, которого коронер называл лейтенантом. Он уже собирался ему что-то сказать, как вдруг заметил Кэла.
— Эй, парень, — произнес он угрожающим гоном, — тебе что здесь надо?
Кэл попытался изобразить улыбку и попятился назад.
— Нет, ничего, спасибо, я просто… жду.
Теперь лейтенант тоже обернулся к нему.
— Ждете чего? Как вы здесь оказались?
— Пресса, — произнес Кэл загадочно, снова полагаясь на продемонстрированный Рики «сезам-откройся».
Но на этот раз номер не прошел. Лейтенант сделал шаг вперед, лицо его стало суровым. Высокий и худой, узколицый, с тяжелым подбородком, с впадинами на щеках, но не лишенный мягкости, он напоминал Кэлу портреты средневековых монахов-аскетов. Это было лицо человека, подвергшего себя испытанию
— Если вы репортер, — спокойным тоном начал он, — то где ваш пропуск?
— Ну, я вообще-то не репортер…
Еще один человек в штатском, весь взмокший, держащий в руках что-то завернутое в тряпку, подбежал к ним.
— Только что нашел это среди углей, лейтенант, — сказал он многозначительно, как если бы говорил о какой-то важной новости, и развернул тряпку. В ней лежало ожерелье из цветных бус и небольшая раскрашенная статуэтка, на первый взгляд, похожая на приз из тира.
Мгновенно забыв о Кэле, лейтенант схватил статуэтку и повертел ее в руках. Кэл понял теперь, что это гипсовое изображение святого в красной мантии, с нежным блаженным ликом и нарисованным нимбом.
— Такая же чертова хреновина, — пробормотал лейтенант и вернул статуэтку человеку, который принес ее. — Отнеси это в мою машину, — сказал он.
Взмокший человек в штатском поспешил выполнить приказ.
Тогда, снова вспомнив о Кэле, лейтенант грубо спросил его:
— Так как, говоришь, ты здесь очутился?
— Моя свояченица, она…
— Я обо всем договорилась, — послышался голос Рики. Она выбрала именно этот момент, чтобы вмешаться и заговорить с Кэлом, как будто сыщика вовсе не существовало.
— А вы кто такая, черт побери? — спросил лейтенант, еще больше распаляясь.
Рики снова предъявила ему карточку «Нью-Йорк мэгэзин».
Сыщик уставился на нее долгим испепеляющим взглядом.
— Никакая пресса сюда не допущена, мисс, — произнес он затем, ясно показывая своим тоном, кто здесь хозяин, — Я требую, чтобы вы немедленно убрались отсюда и прихватили с собой вашего приятеля. Если я замечу, что вы что-то записываете или задаете вопросы, я вас арестую и прослежу за тем, чтобы ваши журналистские привилегии были прекращены, притом бессрочно.
Рики секунду смотрела ему в глаза, плотно сжав губы, но сумела удержать язык за зубами. Взяв Кэла под руку с напускной беззаботностью, чтобы сохранить лицо, она потащила его прочь.
— Какого черта он так взъелся на тебя? — пробормотала она, когда они прошли половину пути до фургона.
— Здесь произошло убийство, — ответил Кэл.
— Подумаешь, велика новость! Но если они так расстроены из-за этого, нам лучше погрузиться побыстрее.
Кэл попытался возразить. Наверняка сейчас было бы разумнее позабыть о мебели и вернуться сюда в другой раз.
Но Рики настаивала на своем.
— Не волнуйся. Этот фараон сейчас слишком занят, чтобы возиться со мной. Тебе нужно научиться жить в этом городе. Угрозы здесь в порядке вещей, но никто никогда и не собирается их выполнять. Теперь подгони сюда фургон, я обо всем договорилась.
Он послушался, фургон загрузили мебелью, и полчаса спустя они уже отъезжали от этого места, как если бы здесь ничего не случилось.
Глава 5
Его кабинет в Колумбийском университете был просторным и светлым, целую стену занимали книжные полки, в его распоряжении были шесть новых металлических картотечных шкафов, а три высоких окна выходили на корпуса главного кампуса. В академической иерархии такой кабинет соответствовал весьма почетному рангу. Книги и картотеки, отправленные им из Нью-Мексико, сегодня ждали его, аккуратно сложенные в углу и снабженные этикетками-указателями: «Литература», «Конспекты лекций, мифол.», «Конспекты лекций, этнограф.».