Сдача и гибель советского интеллигента, Юрий Олеша
Шрифт:
Поэтому следует считаться с юрисдикцией каждого писателя, не искать того, чего у него нет, не требовать во всех случаях психологии и только за нее ставить писателю памятник.
Точно так же не от всех замечательных писателей должно требовать замечательных метафор и осуждать за отсутствие таковых или говорить о ничем не замечательных метафорах, что они замечательные, и поэтому нельзя любить Пушкина за то же, за что любят Гоголя.
Особенность писательской манеры Юрия Олеши заключается в том, что он берет схематичес-кий минимум социального явления и наращивает на него плоть (метафоры). При этом социальная схема почти всегда проступает вполне
Конфликты-недоразумения бывают поразительными по простоте и легкости, с которой они могут быть разрешимы.
Железобетонный корпус, оказывается, следует расположить полукругом, и тогда отпадает необходимость рубить вишневый сад.
В "Вишневом саде" Чехову не удалось совместить новые общественные отношения с поэзией, и в результате "слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву". А в "Вишневой косточке" у Олеши досадное недоразумение немедленно преодолевается, и рассказ заканчивается совсем иным звуком, нежели звук лопнувшей струны.
Рассказ заканчивается звуком топнувшей ноги: "Он (Авель.
– А. Б.) остановился, взмахнув ногой. Он взмахнул еще раз. И еще. Он топнул ногой".
(Начиная с "Зависти", многие произведения Юрия Олеши стали заканчиваться звуком топнувшей ноги.)
Следом за ногой идет коротенький рассказ о недоразумении.
"...Дорогая Наташа, - пишет герой "Вишневой косточки" девушке, которую он любит и которая не любит его.
– Дорогая Наташа, я упустил из виду главное: план. Существует План. Я действовал, не спросившись Плана. Через пять лет на том месте, где нынче пустота, канава, бесполезные стены, будет воздвигнут бетонный гигант... Весной начнут класть фундамент - и куда денется моя глупая косточка!..
Экскурсанты придут к бетонному гиганту.
Они не увидят вашего дерева...
Письмо это - воображаемое. Я не писал его. Я мог бы написать его, если бы Авель не сказал того, что он сказал.
– Корпус этот будет расположен полукругом, - сказал Авель.
– Вся внутренность полукруга будет заполнена садом. У вас есть воображение?
– Есть, - сказал я.
– Я вижу, Авель. Я вижу ясно. Здесь будет сад. И на том месте, где стоите вы, будет расти вишневое дерево".
Таким образом, мы начинаем понимать не только социалистический гуманизм индустриали-зации, но и целительный политический конформизм писателя.
Недоразумения в книгах Юрия Олеши чаще всего такие легкие и простые, как будто автор уже в те годы предчувствовал наступление литературной эпохи, для которой был характерен конфликт хорошего с лучшим.
В "Альдебаране" конфликт даже и не недоразумение, а как бы каламбур. Что-то
" - Звезд не было, - сказал он.
– Звезды были... Мы были в планетарии, - сказал Цвибол.
– Техника, - вздохнула Катя".
В рассказе "Любовь" недоразумение проходит не в далеких вариациях, а в главной теме. Недоразумение здесь не случайное и как бы не входящее в намерение автора, а, как чаще всего у Олеши, независимое от него условие, которого он не в состоянии избежать и которое, не избежав, он хорошо подготавливает. Недоразумение заключается в том, что вопрос - что такое истина, решают люди, обреченные из-за неправильного восприятия мира на неправильный ответ - влюбленный и дальтоник.
О том, что влюбленный и дальтоник неправильно воспринимают мир, сказано прямо. "Дальтоник ошибался, но Шувалов (влюбленный.
– А. В.) ошибался еще грубее".
Однако дальтоник (существо в высшей степени прозаическое) предостерегает влюбленного поэта. "Вы на опасном пути", - говорит прозаик.
Обостряющийся конфликт поэта и общества, опасный путь поэта тревожил в эти годы не одного Олешу. Пастернак лучше других понимавший, как трудна судьба художника, писал: "Оставлена вакансия поэта: Она опасна, если не пуста".
В споре влюбленного с дальтоником, поэта с прозаиком, все явственней слышна горькая и безнадежная строчка: "Глухой глухого звал к суду судьи глухого..." "Я ем синие груши", - говорит дальтоник, "...когда вокруг вас летают птицы, то получается город, воображаемые линии..." - отвечает влюбленный. "Вы видите то, чего нет", - говорит дальтоник. "Меня бы стошнило от синей груши", - отвечает влюбленный. "Глухой кричал: "Моя им сведена корова!" - "Помилуй, - возопил глухой тому в ответ: - Сей пустошью владел еще покойный дед..."
Писатель думал, что нас никто не понимает. (Это для себя.)
Что мы никого не понимаем. (Для других.)
Что никто никого не понимает. (Для литературы.)
Это уже приобретало подлинную значительность: писатель выходил из частного случая и получал широкое поле.
Широкое поле размышлений о том, что люди не могут сговориться о самых простых и самых важных вещах...
Трагическая тема неразрешимости противоречий поэта и общества в рассказах "Вишневой косточки" становится все более важной.
Она выходит за пределы конфликта соседних - предреволюционных и революционных - эпох и распространяется на всю человеческую историю. Мысли, чувства и ощущения героя автобиографических рассказов и героя рассказов о других людях оказываются сходными, и сами герои повторяют друг друга в характерах, портрете, намерениях и речах.
"Я очень стар", - говорит в автобиографических "Записках писателя" Юрий Oлеша.
"Я очень стар..." - повторяет через год герой его рассказа "Альдебаран".
Неслучайное сходство двух фраз создано неслучайным сходством контекстов.
В обоих рассказах слова о старости окружены воспоминаниями.
"Извещение огромными буквами на первой странице газеты о том, что мир заключен, я прочел сам. А это было заключение мира после Японской войны", вспоминает писатель.
"Я помню, как танцевали в Париже канкан", - вспоминает его герой.
Двадцать пять лет отделяет героя от события в автобиографических "Записках писателя".