Сделай сам 2
Шрифт:
К тому же Степан Осипович также не мог похвастать обладанием полудюжины превосходных эскадренных броненосцев. Как минимум, два его тяжёлых корабля — «Победа» и «Пересвет» создавались тяжеловооружёнными и отлично бронированными океанскими рейдерами, но никак не полноценными бойцами линии. А броненосный крейсер «Баян» уступал по всем параметрам любому из японских кораблей того же класса.
Как результат, начав сражение ранним утром, две эскадры разошлись каждая в свою сторону с началом сумерек, не понеся при этом невосполнимых потерь в кораблях. Но вот состояние этих самых кораблей оставляло желать много лучшего у обеих сторон.
Так «Цесаревич» и «Ретвизан» получили каждый под три десятка вражеских снарядов, в основном крупного калибра, и пестрели многочисленными пробоинами, а также тёмными
Сражавшиеся только против японских броненосных крейсеров «Пересвет», «Победа», «Севастополь» и «Полтава» получили по несколько подводных пробоин в своих лишённых бронирования оконечностях, отчего имели не только крен на борт, но также дифферент, либо на нос, либо на корму. Понесли они немалые потери и в своих орудиях, выведенных из строя осколками вражеских снарядов, либо же вовсе снесённых начисто прямыми попаданиями. Ну и щеголяли пожарами, конечно. Куда уж без этого. Про побитые мачты с трубами и сильно разбитые надстройки можно было даже не говорить. Всё это пострадало очень серьёзно.
Впрочем, воюя против заметно более слабых кораблей, они неплохо намяли бока своим противникам, отчего три японских броненосных крейсера, получив слишком серьёзные повреждение, даже были вынуждены выйти из боя задолго до его окончания. Флагманский же «Микаса» адмирала Того, завершил это сражение с приведённой к полному молчанию артиллерией подбойного борта. А на «Фудзи» кормовая башня главного калибра оказалась вовсе разворочена прямым попаданием 12? бронебойного снаряда с «Ретвизана». Так что, имейся у русской стороны возможность продолжить этот бой, вполне возможно какой-нибудь из японских кораблей отправился бы на дно морское. Но вместе с подступающей теменью значительно возрастала угроза торпедных атак со стороны многочисленных японских миноносцев, отчего Макарову потребовалось как можно скорее укрыть пострадавшие корабли в защищённой базе.
И вот уже тут можно было смело говорить, что по очкам данное сражение выиграли… японцы! Да! Японцы! По той банальной причине, что они обладали возможностью относительно быстро произвести ремонт всех своих пострадавших кораблей, сменить подбитые орудия и пополнить боекомплекты, тогда как у запертых в Порт-Артуре кораблей российского флота ничего подобного не имелось. А имелись лишь очередные многочисленные повреждения и невосполнимые утраты в людях, вооружении и боеприпасах.
Потому ближе к ноябрю, наскоро залатав то, что виделось возможным исправить имеющимися силами, наша эскадра могла бы дать противнику ещё одно такое же сражение. Но на этом её возможности оказались бы полностью исчерпаны. И это совершенно чётко понимали абсолютно все. Так что японцам кровь из носу требовалось разбить Макарова до конца года, чтобы обеспечить себе возможность взять Порт-Артур штурмом до подхода 2-й Тихоокеанской эскадры. Ведь последнюю, не смотря на противодействие очень многих высокопоставленных персон, что в Министерстве финансов, что в Министерстве иностранных дел, что даже в Морском министерстве, вышло отправить в поход через половину мира ещё в первых числах сентября. Так что, поторопившись, она вполне себе могла подойти к Ляодунскому полуострову уже в конце декабря. В январе уж точно. И это стало бы для Токио началом конца.
Правда, за эту «победу по очкам» японцам пришлось расплачиваться потерями своих транспортов и охраняющих их кораблей 5-го боевого отряда в Корейском проливе, куда по приказу Макарова тут же выдвинулась из Владивостока троица базировавшихся там броненосных крейсеров.
В общей сложности 9 транспортных судов с армейскими грузами и подкреплениями были отправлены ими на дно, как и два японских старых бронепалубника: «Хасидатэ» с «Мацусима». А вот находившийся вместе с ними броненосец 2-го класса «Чин-Иен», взятый у китайцев с 10 лет назад в качестве трофея, умудрился не только уцелеть под огнём флагманской «России», но и отметиться четырьмя ответными результативными попаданиями снарядами крупного калибра в этот броненосный крейсер. Что заставило командующего отрядом контр-адмирала Иессена ретироваться обратно в родной порт для проведения ремонта спустя всего 5
Теперь же все ждали, каков будет следующий шаг японцев, учитывая тот факт, что после объединения 1-й и 2-й тихоокеанских эскадр Российского Императорского Флота им не останется никакого иного выбора кроме как выискивать путь к началу мирных переговоров. Ведь против чёртовой дюжины броненосцев их флоту уже было бы вообще никак не сладить на море.
Что же касалось нас, горемычных, то прибыли мы к конечному пункту назначения — городу Мукден, лишь в последних числах ноября, проведя в пути аж 42 дня. Здесь-то мы и узнали, что нафиг никому не сдались все такие из себя гвардейские. Во всяком случае, именно такое понимание возникло и у командования нашей бригады, и у нас, простых служак, после визита командующего Маньчжурской армией — генерала от инфантерии Куропаткина. Да, да! Того самого, который во время военных манёвров 1902 года «наступал» на главные силы противника, двигаясь на легковом автомобиле впереди своих войск.
Правда здесь, на Дальнем Востоке, на протяжении почти всего года войны он только и делал, что отступал. Впрочем, отступал весьма грамотно. Чего было не отнять, того было не отнять. Войска большей частью именно что организованно отходили на заранее подготавливаемые позиции, а не драпали сломя голову, бросая по пути всё, что только можно.
К тому же, потери сухопутных частей за весь год войны были не такими уж и высокими. Около 15 тысяч убитыми, столько же пленными и под 30 тысяч ранеными. Отнюдь не цифры грядущих мировых войн, в которых бывало за один день каждая из сторон несла куда большие потери. Вот только складывающаяся в стране ситуация, да и положение эскадры в Порт-Артуре требовали от него совершенно иного — не отступать, а наступать. Хотя бы с целью восстановления железнодорожного сообщения с военно-морской базой. Плюс целых два великих князя свалились ему прямо на голову. А вот на их глазах «праздновать труса» Куропаткин себе позволить уже никак не мог. Тем более, что ещё с начала ноября его штаб всё же разрабатывал наступательную операцию, которой и следовало максимально скоро состояться, коли господа генералы желали сохранить свои звания, должности и положение в обществе.
И тут как нельзя кстати нам на руку сыграли все былые отступления нашей армии.
Почему сыграли? Да потому что ныне не менее половины, что наших, что японских войск находились на равнинной части Маньчжурии. Поля, поля и ещё раз поля то и дело пересекающиеся речушками и балками. Считай сплошная степь, прерываемая редкими рощами, да многочисленными китайскими деревушками. А все те сопки, в которых наши броневики вовсе не смогли бы действовать, буксуя на подъёмах, остались лишь на левом фланге, где и без нас имелось кому воевать.
Так мы и попали в состав 2-й армии под командованием генерала от инфантерии Гриппенберга Оскара-Фердинанда Казимировича. Наверное, одного из немногих генералов в российской армии, которого ни в коей мере нельзя было назвать откровенным лизоблюдом. Прямой, местами даже бескомпромиссный и одновременно слишком гордый, чтобы демонстрировать свою готовность прогнуться под кого бы то ни было, он был сильно нелюбим «высшим армейским обществом», где всевозможные интриги и закулисные договорённости уже давно начали значить куда больше, нежели владение искусством ведения войны. Но его назначил в Маньчжурскую армию на одну из высших должностей лично Николай II, отчего тому же Куропаткину было вовсе не с руки отказываться от такого подчинённого.
Но ринулись ли мы сразу в атаку все такие бравые и броненосные? Конечно, нет! Гриппенберг и сам прибыл на фронт буквально за день до нас, отчего ему сперва потребовалось не менее месяца на то, чтобы вообще вникнуть в творящееся тут мракобесие и хоть в какой-то мере принять армию, фронт которой растянулся на добрые 40 верст. А мракобесия, вплоть до отказа ряда подразделений выполнять приказы и вообще подчиняться командованию, тут имелось в избытке. Потому ему точно было чем заняться.
Наша же бригада всё это время тоже не сидела без дела. Мы акклиматизировались. Это я так завуалировано называю обучение наскоро подготовленных водителей и механиков ухаживанию за техникой при отрицательных температурах воздуха и вообще всей окружающей среды.