Сделай сам 2
Шрифт:
Ну, я и сделал.
Поскольку куда и в кого стрелять я вовсе не видел в свои смотровые щёлочки, то принялся действовать колёсами. Врубив заднюю передачу, резко дёрнул наш броневик назад, отметив, как что-то тяжелое шлёпнулось сверху на капот машины, после чего затормозил, и столь же резко бросил его вперед в надежде сбить, а то и задавить явно обступивших нас вражеских солдат. Так был хоть какой-то шанс отбить у противника желание кидаться на наш броневик со штыком наперевес.
Так я и ёрзал туда-сюда-обратно на протяжении, как мне показалось, чуть ли не целого часа, пока брат не принялся лупить меня по плечу.
—
Каким таким чудом я при этом не застрял в какой-нибудь яме или не вывесил колёса, навалившись днищем на тела павших солдат, одному лишь Богу было ведомо. Но эту грёбанную атаку мы умудрились пережить, чем мог похвастать отнюдь не каждый боец нашей гвардейской бригады. Про японцев я вообще молчу. Открывшаяся нашему взору картина явно не предназначалась для глаз всяких там склонных к обморокам впечатлительных дам.
Противник реально шёл в бой огромными массами войск, отчего наш кинжальный пулеметный огонь, ведомый едва ли не в упор, оказался откровенно страшным. По всему полю, насколько хватало глаз, через каждый шаг-другой лежали тела в тёмно-синих шинелях. Создавалось такое ощущение, что мы тут как бы не целый пехотный полк положили. Вот в этот-то момент любования дела рук своих в нас и влетел снаряд.
Разорвавшись чётко под передней осью, он сорвал с машины часть тех бронелистов, что прикрывали двигатель, а заодно заставил тот заглохнуть, явно повредив осколками. Во всяком случае, мгновенно запаривший радиатор дал чётко нам понять, что повреждения силового агрегата имели место быть. Но даже уцелей мотор, сдвинуть машину с места мы уже вряд ли смогли бы, поскольку передние колёса у нас поотрывало также и броневик с усталым скрипом да скрежетом улёгся своей побитой мордой на взрыхлённую взрывом землю.
— Валим! Срочно! — выхватив из кобуры свой револьвер, повернулся я по очереди к двум остальным членам нашего экипажа, дружно вздрагивающим от новых близких разрывов.
Вот вроде бы логичнее было остаться под защитой какой-никакой брони. Ведь снаружи не только бахало, но ещё и стреляли. Однако же, оказавшись в совершенно обездвиженном броневике под артиллерийским обстрелом, лично я мог думать лишь о том, как поскорее бы покинуть этот потенциальный гроб на колёсах, в котором мы к тому же могли заживо сгореть, вспыхни бензобак. Какое-то просто непреодолимое чувство животного страха буквально гнало меня свались из машины куда подальше. И я не стал ему сопротивляться.
Хорошо ещё, что, как мне вышло увидеть своими собственными глазами ещё под Сандепу, все японские орудия полевой артиллерии оказались лишены новейших противооткатных устройств, отчего после каждого выстрела их неслабо так отбрасывало назад, начисто сбивая при этом прицел, отчего вести огонь они могли лишь по площадям. Потому о сиюминутном добивании нашей боевой машины не могло идти и речи. Нам просто катастрофически не повезло угодить под случайный «золотой» снаряд, что на войне так-то случалось.
Удостоверившись, что каждый из нас готов рвануть каждый в свою дверь, я дождался серии очередных близких разрывов — благо японцы всё ещё били залпами, после чего рявкнул всем срочно выбираться и бежать со всех ног под прикрытие корпуса ближайшего линейного броневика. И первым подал пример, навалившись всем телом на свою дверцу.
Как я сумел отметить, японцы били с промежутком
— Лёха, ложись! — прокричал я из всех сил, отсчитав в уме 19 секунд, после чего сам кинулся на землю головой вперед, одновременно хватая за ноги Михаила Александровича.
Упали мы сравнительно удачно — на мягенькое. То бишь на тела погибших ранее японских солдат. А спустя пару секунд недалеко раздалась очередная серия из полудюжины взрывов, отчего нас сверху забросало комьями мерзлой земли и даже чьими-то горячими останками.
— Вперёд! Бегом! — вновь проорал я, с трудом сдержав внутри себя завтрак, поскольку прямо перед поим лицом шмякнулось чьё-то чужое перекошенное лицо с остатками черепа, на котором оно и располагалось. Про то, что шлёпнулось мне на спину, не хотелось даже думать. — Лёша! Хватай ротного за руку и рвём дальше!
Вместе с братом вздёрнув на ноги солидно так пришибленного командира, мы вновь рванули вперёд и до того, как очередная группа снарядов упала в районе покинутого нами броневика, уже успели скрыться за корпусом другого.
Здесь-то мне и пригодился револьвер, который я всё это время не выпускал из руки. Во-первых, я, скорее, с испуга, нежели из мастерства, пристрелил затихарившегося здесь японского солдата. Правда, тот прежде успел заехать цевьём своей винтовки по голове великого князя. Но и только. Три выстрела — два в тело и один в голову, надёжно оборвали его жизнь. Во-вторых же, револьвер пригодился мне, когда я принялся молотить его рукоятью по двери броневика, одновременно размахивая второй рукой и демонстрируя своё славянское лицо.
— Кто такой? Что надо? — поинтересовались изнутри через приоткрывшееся смотровое оконце. Видать триплекс в очередной раз покрылся инеем, отчего меня и не признали сразу.
— Яковлев это! Наш броневик разбило! Примите внутрь брата императора! Ему по голове прилетело! — сразу же пошёл я с козырей.
Уж я-то прекрасно знал, насколько тесно было внутри линейного броневика, и понимал, что всех нас запустить под защиту брони не смогут. Но тут необходимо было в первую очередь уберечь нашего командира роты, поскольку, потеряй мы его здесь и сейчас, уже совсем скоро мы сами могли бы потерять вообще всё, что имели в России. Ведь, сколь почётно было находиться в личном экипаже Михаила Александровича, столь же шатко для будущей карьеры, а также жизни вообще, было идти вместе с ним в бой и возвращаться из этого самого боя уже без него.
Благо командовавший броневиком унтер-офицер оказался парнем сметливым и уже спустя секунд десять активно помогал уместить чуть пришибленного царского родственника на своём месте. Ну а мы, безлошадные, после вскочили на подножки и, с трудом удерживаясь на них, покинули поле боя на укатившем в тыл броневике.
Остальные же экипажи в это время добивали вражеские силы. Как я сильно после узнал, кто-то даже умудрился захватить атаковавшую нас орудийную батарею, поскольку та расположилась всего-то в полутора километрах от того места, где был подбит, а после и сожжен наш командирский броневик. Вот их по пороховым дымам и разглядели.