Сделай сам 2

Буланов Константин Николаевич

— Вы столь сильно не верите в людей? — видимо, решив, что я излишне преувеличиваю, комроты попытался переубедить меня в обратном, самим фактом постановки данного вопроса.

— Боюсь, Михаил Александрович, это просто вы слишком хорошо о людях думаете, — грустно улыбнувшись в ответ, удручённо покачал я головой. — Возьмём, к примеру, нас, Яковлевых. Уж сколь много сил мы, как истинные патриоты своей родины, уже приложили для приближения победы нашего оружия! Не сосчитать!

— Истинно так, — поддакнул моему самовосхвалению великий князь.

— Но даже мы воспользовались предоставленными возможностями и получили огромное количество казённых заказов для наших столичных и харьковских заводов. Автомобили, броневики, паровозы, бронедрезины, железнодорожные вагоны, пуленепробиваемые панцири

с касками и даже снаряды, — принялся я загибать пальцы, перечисляя ту продукцию, заказы на которую нам вышло получить в очень немалых объёмах. — Как минимум двадцать миллионов рублей из казны мы в итоге получим. И чем дольше будут вестись боевые действия, тем больше мы заработаем на этой войне. При этом наши доходы будут смотреться откровенно грошовыми на фоне тех средств, что уже заработали и ещё только заработают всевозможные биржевые махинаторы с банкирами. Особенно это касается европейских банкиров. Вот вы, к примеру, знаете, что за сам факт размещения у себя облигаций нашего государственного займа, французские банкиры получили в прошлом году сразу же на руки чуть более 15 миллионов рублей? А сколько таких вот займов нас впереди ещё ожидает? Война-то, как ни крути, дело очень дорогое. Потому, заплатив кому-нибудь из наших генералов взятку в 100 — 200 — 300 тысяч рублей за затягивание конфликта, подобные финансово-политические силы обеспечили себе возможность заработать дополнительные десятки миллионов рублей. А те же немцы, как мне недавно писал отец, используя обещание предоставления кредита в качестве рычага давления, всеми возможными способами ныне пытаются продавить наше министерство финансов на подписание такого варианта нового таможенного договора, который России в перспективе выйдет очень уж убыточным. Я уже не говорю про желание многих и многих заполучить в свои руки хотя бы часть реальной власти в стране.

— Боюсь, я не совсем понял ваш последний тезис, — ещё больше нахмурился великий князь, в чьей голове существовала лишь одна мысль по поводу власти в стране — она принадлежит его старшему брату и точка.

— Я говорю о создании в России полноценной Государственной думы, что потребует у государя передать ей часть управленческих и законодательных полномочий, — не став играть в несознательного юнца, озвучил я очень неприятные для собеседника и опасные для себя слова. — Вот увидите, эту самую думу созовут, если не в этом году, так в следующем. Всё именно к этому внутри страны сейчас и идёт. Вашему царственному брату банально не оставят иного выхода, угрожая всё более и более массовыми революционными выступлениями, нежели имеют место сейчас во многих крупных городах страны. А за такую власть немало наших собственных банкиров да промышленников способны скинуться на солидную взятку генералу-другому. Ведь чем дольше идёт война, тем большее недовольство зреет не только в среде простых людей, но и в среде военных. Или вы полагаете, что все без исключения солдаты с матросами так уж рвутся оказаться на нашем с вами месте, дабы вступить в бой с японцами? А ведь у этих самых солдат с матросами в руках имеется огромное количество оружия! И кто же их сможет остановить в случае чего?

В общем, загрузил я великого князя столь знатно, что покинул он моё общество сильно-сильно задумчивым. И, даю руку на отсечение, мысли его при этом витали отнюдь не вокруг темы восстановления его броневика.

Он ведь тоже не был слепым. Прекрасно видел, что творилось даже здесь — в воюющей армии. Повальное казнокрадство и вымогательство тыловиков, недовольство и дезертирство нижних чинов, а также невыполнение приказов офицерами являлись скорее стандартной практикой, нежели какими-то исключениями из правил. Да и качество подготовки этих самых офицеров порой оказывалось столь аховое, что вышестоящее командование опасалось ставить им самостоятельные задачи, дабы не потерять войска впустую. И ведь речь в этом случае шла не о командирах рот или же батальонов, а о командирах полков и бригад. Что называется, почувствуйте уровень реальной некомпетентности в войсках и ужаснитесь сами.

По сути, нас сейчас спасало от поражения лишь два фактора.

Во-первых, с начала этого противостояния потери японцев в живой силе оказались

значительно больше наших, тогда как брать замену павшим стало уже неоткуда. Так только в сражении при Сандепу армия маршала Оямы лишилась погибшими и пленными свыше 25 тысяч человек. Плюс где-то столько же, если не больше, выбыло ранеными. А это составляло четвёртую часть всех его войск! Огромная цифра, с какой стороны ни взгляни!

Чтобы не допустить вполне возможного обвала фронта, он даже оказался вынужден затребовать себе из 3-й армии генерала Ноги, всё ещё пытающейся пробиться через Цзиньчжоуский перешеек, 1-ю пехотную дивизию и 2-ю кавалерийскую бригаду, что в свою очередь сильно облегчило жизнь противостоящим им защитникам Порт-Артура, давление противника на позиции которых резко снизилось.

А, во-вторых, вытекало из, во-первых. Качество солдат последних, с трудом сформированных, резервных дивизий и тех, кого набрали чуть ли не насильно из простых деревенских парней, дабы возместить потери в дивизиях первой линии, было просто аховым, как с точки зрения их военной подготовки, так и в плане выказываемой ими морально-психологической устойчивости. Да и качество офицерского состава, прибывавшего на смену павшим ветеранам, оставляло желать много лучшего. Вчерашние тыловики и наскоро выпущенный из училищ недоучившийся молодняк мало что понимали в ведении реального боя. Не просто же так в Токио был срочно отправлен начальник штаба армии — генерал-лейтенант Кодама, с целью убедить императора и правительство Японии в необходимости срочного начала прощупывания почвы насчёт прекращения войны путём проведения мирных переговоров. О чём мы, впрочем, узнали лишь много лет спустя.

[1] Размороженный двигатель — двигатель, в котором из-за замерзания воды в системе охлаждения произошло растрескивание блока цилиндров.

Глава 16

Про тактику, стратегию и маневры

Изнывая от жары, духоты, общей усталости и скрипящего на зубах песка, я который час кряду пялился через запылённые очки-консервы чётко перед собой в попытке высмотреть все те камни и выбоины на очередной дороге, попадать колёсами на и в которые не следовало вовсе.

За 12 часов марша наша растянувшаяся на добрые 5 вёрст колонна и так уже успела лишиться десятка грузовиков из-за поломанных рессор и вырванных нафиг осей. Отчего под конец пути мы снизили скорость с былых 20 до примерно 10–12 километров в час, тем самым вынужденно затянув наше мучение, по какому-то недоразумению называемое поездкой.

Что ни говори, а, даже сидя в комфортном легковом автомобиле, любому человеку будет очень непросто проехать в одном положении половину суток. Затечёт всё!

Здесь же людям приходилось трястись на жёстких деревянных скамьях в обычных кузовах грузовиков, пробирающихся по сплошным направлениям, так как назвать дорогами вот это вот всё, по чему нам довелось проехать, язык не поворачивался совершенно. Иными словами говоря, каждая кочка и каждый ухаб тут же отдавались весьма неприятными ударами в спины, отчего позвонки у всех, включая водителей, к концу дня бренчали исключительно где-то в районе труселей, ссыпавшись туда всем своим составом.

Это в Маньчжурию уже практически пришло лето и боевые действия, прерванные жутчайшей весенней распутицей, намертво приковывавшей к местам зимовки даже пехоту, нехотя возобновились вновь.

Нехотя — ибо, что простые солдаты, что высшее командование, вообще не горели желанием вступать в очередной «раунд мордобоя» с засевшими на очень выгодных оборонительных позициях японцами. Во всяком случае, мне — вращающемуся в обоих «мирах», да и не только мне, со стороны это было видно прекрасно.

Задолбавшиеся за полтора года существовать в очень далёких от какого-либо минимального комфорта условиях мобилизованные зачастую такими взглядами зыркали на пытающихся командовать ими офицеров, что последние предпочитали засунуть свою гордость куда поглубже, да свалить куда подальше от своих подчинённых, дабы не нарваться на профилактический удар штыком в печень. Казаки — те и вовсе, совершенно не стесняясь, посылали всех куда подальше, при этом повсеместно разграбляя небольшие ханьшинные[1] заводики местных и после беспробудно пьянствуя.