Сделка на ложь
Шрифт:
– Стой! – нетерпеливо позвала я, пытаясь остановить Сашку. – Ты к отцу своему собираешься? Что делать будем? У него спросишь?
Сползла с койки и пошлепала к нему. Я же умру от нетерпения и неведения, пока он ходить будет где-то.
– Нет, – ответил Сашка хрипло. – Бесполезно. Гад этот ничего не скажет. Чувствую, отец понимает прекрасно, откуда ноги растут и кто стоит за всеми нашими бедами, но боится и молчит. У самого рыльце в пушку. И не хило так…
Был и еще один вариант. Всего один, и сомнительный, – мой собственный отец. Не хотелось о нем думать плохо,
Сглотнула нервно, понимая, что он болен сейчас сильно, что здоровье его может ухудшиться. Я ведь так у него и не была после аварии – меня не пустили. А вдруг с ним совсем плохо? Очень повидаться с ним хотела и расспросить обо всем. Может честно признается: почему против нас был, чем ему Устиновы прежде так не угодили, почему сейчас все поменялось, и кто эти люди, что нашей жизни угрожают?
– Может у моего спросим? – осторожно предложила я, хотя и сомневалась, что он вот так прям все выложит, как на духу.
– А твой пострадал сильно. Не уверен, что сможет, даже если захочет.
– Нужно попробовать. Он на койке больничной, вдруг хуже станет… Я увидеть его хочу.
Правда хотела… Сильно-сильно!
Мы посмотрели опять внимательно с Сашкой друг на друга, обдумывая идею.
– Ну давай попробую, – согласился наконец муж и меня обогнуть постарался, чтобы из палаты выйти.
– Подожди! – схватила я его за рукав, останавливая. – Я с тобой пойду! Мне нужно! Самой… Самой спросить и услышать ответ.
Глава 19
Сашка моим рвениям был недоволен. Я и так вместо того, чтобы отдыхать и поправляться в передряги всякие лезла, но меня было не остановить. Слишком все это было важным, а вылечусь потом, когда все известно станет и наказаны будут все виновные.
К палате отца шли торопливо. Я так вообще почти бежала, боясь, что Сашка по-своему все сделает: за порог меня выставит, на отца давить начнет или еще что придумает. Я в последние дни видела его таким… каким он раньше никогда не был. Я вообще его с разных сторон вдруг узнавать начала. Наши прежние отношения ни в какое сравнение не шли с сегодняшним днем. Тогда он был романтичным, пошлым, игривым в основном. Юношеская влюбленность присутствовала – сплошной цветочно-конфетный период. Идеально все выглядело, до поры до времени. А тут… Взрослый, серьезный, решительный. Готовый идти до конца. Одно могла сказать точно – от него сила исходила. Она и пугала, и заставляла все внутри трепетать от волнения и какого-то восхищения.
Притормозили мы, немного не дойдя до двери. У палаты было людно. Из помещения двое мужчин вышло, а сразу за ними в палату просочилась мама, которая на взводе была и ничего вокруг себя не замечала.
– Следователи, – предположил муж, отвечая на мой вопросительный и встревоженный взгляд. – Они уже взялись за расследование. Утром, сразу как нас нашли.
Я вздохнула облегченно и кивнула. Отлегло. Я настолько всего опасалась, что мне любой незнакомец бандитом очередным казался.
Мужчины мимо нас прошли, направляясь к выходу, а мы же решили не ждать,
Дверь приоткрыта оказалась. Я войти собиралась, но Сашка меня остановил: за руку схватив и палец к губам приложив – мол, тихо. Давай послушаем.
Мне идея не понравилась, я боялась, что родители лишнего чего ляпнут. Про Лизку, например, а то, что действительно важно будет – не обсудят. В конце концов, – мама никогда к отцу в душу не лезла. Доверяла, как и я.
– Миша, что происходит? Ужас-то какой! – послышался приглушенный голос мамы и ее короткий всхлип. Мы с Сашкой в проем заглянули осторожно, замерли, боясь, что нас заметят, и дыхание затаили. А я еще и поняла, что ошибалась на счет мамы. Видимо и ее уверенность в силах отца надломилась.
«Вот зачем она спрашивает? Отец ей не скажет ничего, просто успокоить попытается. У нее ведь сердце больное.» – вертелось в голове, но и тут я не угадала.
– Людочка, я такой дурак! Столько ошибок совершил – вот и расплачиваюсь теперь. А они глумятся… – бормотал папа, взяв маму за руку. Она на стуле сидела рядом с койкой и смотрела на него испуганными, зареванными глазами.
– О чем ты, Миш? Кто глумится? – переспросила она, не понимая суть папиных слов. – Ты что, знаешь, кто это устроил?
– Увы, Людаш, знаю…
Мама в это верить отказывалась: головой отрицательно замотала, еще громче всхлипнула.
– Может ты ошибаешься? Полиция все выяснит, не волнуйся. Наверняка это Устинов проклятый нас втянул в свои проблемы! – в голосе ее нотки злости послышались. Она очень хотела оправдать отца.
– Нет, мы оба пострадали с Антоном Петровичем из-за моей глупости. Мы говорили с ним на эту тему, он многое накопать смог на ребят этих. Убедить смог, что не тем доверял. Они ведь подстроили наш конфликт: все тогда на Устиновых указывало. Стравили… убрать сначала одного конкурента решили, потом и за меня взялись, а я понять не мог, что на фирме происходит. Прямо подо мной стул пилили. Эх, и дочке жизнь разрушил. Я во всем виноват…
– Ну как так-то, Миша?! – простонала мама. – С кем ты связался? Что будет-то теперь? Ты в полицию сообщил?
– И Устинову, и в полицию. Мы их с Антоном прижать собирались, а они узнали, детей чуть не угробили. Уф, выберусь отсюда, устрою им «сладкую жизнь». За все ответят!
– Да о ком ты говоришь? Кто в этом замешан?! – мама опять нетерпеливо повторила вопросы.
– Васенов с Турбиным, шельмы! А я ведь Андрея, как родного принимал. Пригрел змею на груди. Как сын мне был...
Тут даже я чуть не охнула и не выдала нас, хорошо Сашка мне рот рукой прикрыл, напоминая, чтоб тихо стояла.
– Турбиной? Это тот?.. – мама пробормотала, рот открывая пораженно.
– Да, он. С универа ведь с ним общались. Он еще на тебя поглядывал, но ты меня выбрала.
– Миша! – мама смутилась, взгляд отвела. – Я кроме тебя никого рядом с собой не видела.
– Знаю…
Минутка родительской романтики быстро кончилась, стоило маме про второго участника вспомнить.
– Так Андрей… – продолжила мама, непонимающе, и ахнула.