Сделка с профессором
Шрифт:
– Пирожное? – потрясенно переспросил профессор. – Вы боретесь за пирожное? Что у вас тут творится?!
– Это не просто пирожное, – с обидой в голосе ответила она, – а корзиночка с заварным кремом. Вы такую вкусную в жизни не пробовали.
Профессор вдруг расхохотался, а Беатрис почувствовала себя глупой маленькой девочкой, над которой потешается почтенный господин. В памяти тут же всплыл случай из детства, когда она три недели кряду обвязывала мелким кружевом носовой платок, а потом вышивала его в подарок старшему сыну медина, у которого работала ее бабушка за
Видимо, профессор догадался по выражению лица о тех чувствах, что ее обуревали, перестал веселиться, стал серьезным и сказал:
– Не против, если я буду обращаться к тебе на «ты»? – Беатрис кивнула, не совсем понимая, чего он добивается. – Ты знаешь пройденный материал лучше, чем другие ученицы твоего класса, – продолжал профессор. – При этом прекрасно чувствуешь свою ману и легко ею управляешь. Мне нужна помощница, чтобы объяснять другим адепткам нюансы передачи энергии во время практики. Я владею этими знаниями лишь теоретически. Давай сделаем так: я договорюсь с патронессой о том, чтобы тебя больше не наказывали, по крайней мере, таким варварским способом, как здесь принято, а ты поможешь мне на занятиях и еще в одном деле. Согласна?
– В каком деле? – с настороженным видом спросила она.
– Я здесь человек новый, – усмехнулся профессор, и что-то коварное почудилось Беатрис в его словах, – и плохо ориентируюсь в местных порядках. Мне нужна информация. Ты будешь рассказывать мне то, что спрошу. Договорились?
Беатрис нахмурилась, и в ее смышленых, серых глазах отразилась борьба между желанием избежать ненавистных наказаний и страхом связываться с малознакомым непредсказуемым профессором.
– Так как? Согласна? – поторопил ее преподаватель. – Или тебе больше по нраву, чтобы тобой занимались патронесса с бонной?
– Нет! – вскричала Беатрис. – Я согласна!
– Вот и умница, – с довольным видом протянул профессор и достал свою трость из-за кресла. – А раз мы обо всем договорились, предлагаю скрепить наше небольшое соглашение особым заклятием.
– Что? – прошептала Беатрис, не веря своим ушам. – Зачем это?
Профессор перегнулся к ней через стол и сказал:
– А где гарантии, что ты не разболтаешь об этом уговоре своим подружкам?
Беатрис залилась от возмущения румянцем.
– Я никому ничего не скажу!
– Охотно верю, – тут же согласился профессор, – но магия гарантирует, что ты рта не раскроешь даже по принуждению.
И он улыбнулся до того хищно, что Беатрис дернулась в сторону, но было уже поздно. Профессор схватил ее за руку, молниеносно уколол палец чем-то острым и протараторил заклятие. Она вскрикнула и отдернула ладонь.
– Вот и все, – будто ничего и не случилось, сказал он и убрал трость. – Теперь мы можем быть уверены друг в друге. Наш маленький
Беатрис посмотрела на свои пальцы, но так и не смогла разглядеть ни ранку, ни след от укола. Тут раздался звон колокола, возвещающий о начале нового урока, и она быстро сказала:
– Мне пора. Всего доброго, профессор Привис.
Развернулась и выбежала из кабинета.
Глава 9
Следующим уроком у Беатрис в расписании стояла арифметика, и ей пришлось нестись в другое крыло главного корпуса, чтобы добраться до кабинета господина Жуля. Наконец нужная дверь была перед ней, и, постучав, она заглянула внутрь.
– Здравствуйте, господин Жуль. Простите за опоздание. Могу я войти?
– Адептка Сонар, – в негодовании проскрежетал преподаватель режущим слух надтреснутым голосом, – почему вы позволяете себе приходить на занятие позже меня?!
– Простите, господин Жуль, – пролепетала она, опустив глаза в пол. – Меня задержал профессор Привис. У нас была манология перед вами.
– Профессор?! – разозлился он еще больше, хотя особого повода для этого Беатрис не давала. – Я выясню это у вашей бонны. Займите свое место.
Беатрис прошмыгнула к третьей с конца парте и села рядом с Элизой Хаксли. Преподаватель продолжил прерванный монолог, а соседка спросила еле уловимым шепотом:
– Ты как? Что он тебе сказал? Неужели сам решил тебя пороть?
– Не болтай всякую ерунду, – буркнула Беатрис, не желая ни с кем обсуждать непонятное поведение профессора. – Позже поговорим.
И они принялись внимать речи господина Жуля, а он продолжал напрягать свои хронически больные голосовые связки и терзал слух учениц, не жалея сил.
– Вам были заданы две задачи, каждая имеет несколько решений. Кто пойдет к доске и продемонстрирует свой способ вычисления?
Ученицы молчали, понурив головы. Арифметика была одним из самых ненавистных для них предметов, и для этого имелось, по крайней мере, две причины. Во-первых, магическая комиссия забрала большинство девушек из деревень, и они, попав в школу, имели очень смутные представления о математике как таковой. Считать могли все, этому учили на курсах при храмах, но вот дальше простых примеров дело никак не шло. А во-вторых, господин Жуль отличался крайней раздражительностью, выходил из себя по малейшему поводу и начинал кричать и бранить учениц, постоянно занижая баллы. Естественно, никто не хотел на его уроках добровольно становиться объектом для вымещения злости.
– Хельга Дорн, идите к доске, – выбрал господин Жуль жертву, окинув учениц оценивающим взглядом, и с предвкушением осклабился.
У него была поразительная способность нутром чувствовать тех адепток, что плохо знали урок, и он каждый раз вызывал одну из таких учениц, а потом добрую половину занятия держал у доски. Несчастная краснела, бледнела, мычала что-то невнятное, он отпускал в ее сторону едкие замечания и остроты, а когда наконец ему это надоедало, господин Жуль начинал кричать и обзывать вызванную девушку самым отвратительным образом, хотя при этом никогда не переходил на откровенную брань.