Сделка с вечностью
Шрифт:
— Уходит! За ним! — Слышалось с площади. Он увидел бежавшую к нему толпу мужчин. У одного из них было копье, у другого — вилы. Третий размахивал раздобытой невесть где алебардой.
Справившись с узлом, Фастред вскочил на лошадь, продолжая держать меч, и направился к воротам. К нему подбежал какой-то босоногий тип, но монах пригрозил ему клинком, и тот шарахнулся в сторону.
— Ворота закройте, идиоты! — Фастред слышал удалявшийся визг старосты Жуна. — Говорил же сначала закрыть их, потом идти за северянином!
Он со
— Прости, моя хорошая. Скачи, скачи во весь опор.
Он пролетел ворота, рубя налево и направо.
— За ним! Скачите за ним! — орали ему вслед.
Он убрал меч в ножны и снова подстегнул кобылу. Нужно было оторваться. С двумя он еще справится, но если отправят больше, шансы на победу под вопросом.
Лес мелькал коричневыми и зелеными пятнами. Наконец, добравшись до первой развилки, Фастред остановил лошадь. Ему следовало повернуть направо, в сторону побережья. Он рысью направил лошадь влево.
— Прости, прости, милая, — успокаивал он ни в чем не повинную кобылу, поглаживая по рыжей шее. — Скоро эта гонка закончится.
Фастред ехал, всматриваясь в редкий пролесок. Деревья здесь росли редко, а подлесок оказался совсем молодым. Поросль разделяла засеянные пшеницей поля, на которых работали люди. Фастред осмотрелся и направил кобылу в лес: чем меньше народу его увидит, тем лучше.
Он очень хотел надеяться, что хоть немного запутал следы и выиграл время.
Закат застал Фастреда уже на прибрежной дороге. Он остановился у старого, наверняка построенного еще при Древней империи, моста через неширокую реку, что несла воды море. Приметил удобный склон и отвел лошадь попить. Овса с собой он не захватил, зато нашел в мешке несколько яблок. Лошадь довольно схрумкала все и принялась пожевывать траву, а монах наконец-то смог перевести дух. На всякий случай он снова проверил целостность мешка и меч на перевязи.
Над морем висел крупный полумесяц, торопливо неслись сизо-серые тучи. Света пока хватало, хотя в ночи Фастред поостерегся бы сворачивать с дороги. По его прикидкам, до Керкерана оставалась пара часов езды.
Он уже собирался было снова оседлать лошадь, когда услышал стук копыт со стороны дороги. Судя по шуму, всадников было двое. Стараясь ступать бесшумно, Фастред взял лошадь под уздцы и повел под мост, скрываясь в тени.
Голоса приближались. Всадники остановились у моста.
— Думаешь, далеко ушел?
Фастред прислушался. Голос принадлежал молодому мужчине. И, судя по тому, как он глотал окончания, это говорил бельтерианец.
— Не, у него лошадь не породистая, — пробасили в ответ. — Далеко уйти не мог. Найдем.
— И прирежем. А старосте скажем, что отбивался.
— Да чего его резать?
— Думаешь, он живым дастся? — Собеседник перешел на шепот. — Видал, что
— А нужен он живым! Этот монах явно что-то знает. Представь, почем можно продать эти сведения! Надеюсь, он остановился на ночлег и спит. Ищи костер.
— Монах не дурак. Костров разводить не будет. Да и ночь теплая.
— А вот я бы развел. И пожрал.
— Потерпи, дома пожрешь. Если вернемся с пустыми руками, старик нам головы пооткусывает и мозги высосет.
Фастред медленно снял мешок с плеча и опустил на землю. Но осторожность пошла насмарку: кобыла, почуяв других лошадей, расфыркалась.
— Здесь что-то есть, — сказал бас. — Или кто-то.
Они спешивались. Мысленно костеря лошадь, Фастред потянулся к мечу. Почему, что бы они ни делал, как бы праведно он ни пытался жить, эта жизнь всегда имела вкус крови, железа и пепла?
В этот раз он напал первым. К черту благородство, благочестие и прочие блага: его король умирал.
Фастред выглянул, увидел двоих мужчин, пытавшихся спуститься по склону. Вынырнул из тени моста, рубанув первого — этот казался старше и опытнее. Не успевший отреагировать воин взвыл, непослушные ноги подломились, заскользили, и он покатился в воду, сыпя ругательствами и крича от боли.
Белобрысый юнец молча вздрогнул, испуганно таращась на обнаженный меч монаха.
— Ты никогда не дрался, — понял Фастред.
Тот кивнул. Его тело била крупная дрожь. За спиной Фастред услышал плеск воды. Старший воин более не издал ни звука. Юнец нервно сглотнул, бросив взгляд на воду, и побелел так, что было заметно даже при свете луны. И выронил меч.
Фастред дрогнул.
— Прошу... Не надо, — заскулил юноша. — Я не скажу старосте. Придумаю что-нибудь. Помилуйте во имя Хранителя.
— Хранителю давно на нас плевать, — ответил монах. — Медленно повернись и уходи, не оборачиваясь.
Парень судорожно втянул ноздрями воздух и кивнул.
— С-спасибо... Я не скажу. Никому не скажу.
— Пошел! — раздраженно приказал монах.
Юнец развернулся и медленно, на нетвердых ногах, принялся подниматься по склону.
Удар нагнал его почти сразу. Фастред в два прыжка оказался за спиной парня, сбил с ног, поставил на колени и, удерживая, почти вертикально вонзил меч в бледную шею.
— Будь оно все проклято, — шепнул он сам себе, отправляя тело в реку. — Убийца на службе у убийц.
На заупокойную молитву времени не было.
В Керкеран он вошел глубокой ночью. Фастред остановился у колодца, достал ведро воды и налил в корыто, давая лошади напиться.
— Сейчас вернем тебя хозяйке, почистим и накормим, — он ласково прикоснулся к шее животного. Кобыла покосилась на него темным глазом и мотнула мордой. — Ну прости, я правда не думал, что все так выйдет.