Сделка
Шрифт:
– Кто-то едет за мной.
– Знаю. Они едут за вами с Двадцать второй улицы.
В парке никого не было, листья пожелтели и облетели с деревьев, кружась в воздухе. Тихая спокойная картина. О'Хара набирал скорость, и теперь она достигла сорока миль. "Форд"-преследователь не отставал от нас.
– У вас есть пистолет?
– пробормотал он.
– В моем столе, в офисе. Остановитесь.
– Тогда возьмите мой.
– Хорошо.
Я взял его пистолет и направил на О'Хару.
– Остановитесь и дайте мне выйти.
Его щеки побагровели.
– Я не остановлюсь.
Я приставил дуло к его лицу.
Он сглотнул.
–
– Я успею.
– Хоть пистолет-то мне оставьте.
О'Хара замедлил скорость, я открыл дверцу, прыгнул на дорогу, бросил пистолет на сиденье и нырнул в траву.
Другая черная машина с ревом догнала "форд" О'Хары. Некоторое время автомобили мчались рядом по парку. Потом из машины-преследователя раздались выстрелы, которые пробили ветровое стекло перед сиденьем водителя "форда" О'Хары. Непонятно, что было громче: звук бьющегося стекла или шум выстрелов.
О'Хара увернулся от преследователей, а потом подтолкнул их автомобиль сбоку: теперь они ехали параллельно по разделительной полосе четырехрядной улицы. Я едва видел их: это были два неизвестных мне бандита в черных шляпах, черных пальто, в черном автомобиле и с черным пистолетом, который проделал вторую дыру в ветровом стекле "форда" О'Хары и в нем самом. Я ясно видел, что модная машина потеряла управление, накренилась к обочине, толкнула фонарный столб, отчего фонарь разлетелся вдребезги, а затем, как бешеная, отлетела в другую сторону по дороге, врезалась в другой столб и остановилась.
Второй черный "форд" сбавил скорость и остановился на красный сигнал светофора на Вестерн. Я не мог различить номера, но они были иллинойские. Автомобиль спокойно уехал.
Я впервые приблизился к машине О'Хары. Окно "форда" с той стороны, где сидел я, было похоже на паутину. Я открыл дверь и увидел его. Руль был погнут. Шляпа слетела с О'Хары, он сполз с сиденья, его открытые глаза смотрели в одну точку, губы были приоткрыты, как будто он хотел что-то сказать; кровь забрызгала салон машины. Одну руку О'Хара сунул за полу пиджака, и в такой позе он напоминал Маленького Генерала, который стал для него примером. Прямо перед ним в ветровом стекле были две дыры размером с бейсбольный мяч - от близкого выстрела. Они были похожи на два вытаращенных пустых глаза.
Пистолет тридцать второго калибра лежал на сиденье рядом с ним.
Мне нужно было найти телефон. Не для того чтобы вызвать копов: любой честный гражданин не осудил бы меня за это.
Я хотел позвонить Глэдис и сказать ей, что если она еще не отнесла в банк чек О'Хары, то ей немедленно надо все бросить и сделать это.
3
Двое сыщиков из детективного бюро знали, кем я был, и назвали мое имя капитану Стенджу. Дело для меня кончилось тем, что, ожидая заключения Стенджа, я вынужден был болтаться неподалеку вместе с остальными четырьмя офицерами в форме, двумя сыщиками из детективного бюро, фотографом из полицейского управления и еще тремя ребятами с полицейским фургоном, в котором О'Хару отвезут в ближайший морг. Капитан захотел увидеть место преступления, в том числе и старину О'Хару. Бедняга провел последние сорок пять минут этого холодного дня, служа бесплатным аттракционом для толпы зевак, которые обступили его "форд", напоминающий теперь смятый бумажный стаканчик. Огден - деловая улица. Несколько жилых районов расположены рядом с ней, включая больницу под названием "Гора Синай". Поэтому зевак собралось предостаточно.
Лейтенант Фелан - человек с серым лицом, которому было около сорока, задал
Капитан был исключением из всех чикагских полицейских: он был честным копом. Это он помог схватить Капоне. Одна его поездка в Хоуторн-смоук-шоп, где однажды работал бухгалтер О'Хары - Лес Шамвей, - и в руках федеральных властей оказались бухгалтерские книги, которые позволили начать дело, касающееся налогообложения, против Большого Человека. Позднее Стендж (который, кстати, не вышел ростом) был главой специального отряда по борьбе с наркотиками.
Одним из его проколов было участие в деле Джейка Лингла. Лингл, репортер из "Трибьюн", был застрелен гангстерами в пешеходном переходе под Мичиган-авеню. Он был близок с Аль Капоне и полицейским комиссаром. Именно этот тип назначил его позднее шефом детективного бюро. Потом Стендж потерял работу. Впрочем, даже непрямая связь с Капоне была горькой пилюлей для одного из лучших людей чикагского полицейского управления.
Но это случилось почти десять лет назад. Теперь он был старым, уважаемым работником полиции, любимцем чикагской прессы: репортеры всегда обращались к нему, когда для заголовка требовалось квалифицированное высказывание по какому-нибудь преступлению.
Одно время Стендж презирал меня. Он считал меня продажным копом, что, в общем-то, было отчасти правдой, но по чикагским меркам я был просто тихоней. Всего-то я и сделал, что выступил с несколькими ложными свидетельствами в деле Лингла, чтобы простак, которого избрали судебные власти и бандиты, был осужден и чтобы можно было придумать сенсационную историю, которая попадет в газеты и не сразу же забудется.
И еще один раз. Я выступил свидетелем, не ложным на этот раз, против Миллера и Ланга, двух последних полицейских - телохранителей мэра Сермака, которые пытались убить Фрэнка Нитти в угоду Его Чести, и у них ничего не вышло (зато вышло у Нитти двумя месяцами позже, когда он направил свой удар против Сермака). Свидетельство против этих грязных копов сделало отношение Стенджа ко мне еще хуже: я публично выступил против полицейских и запятнал память мученика Сермака. Стендж, как вы, наверное, уже угадали, был близким другом Сермака.
Но в последние годы Стендж, похоже, нехотя зауважал меня. Мы столкнулись с ним в деле Диллинджера и потом еще несколько раз. И нам не раз приходилось смотреть в глаза друг другу. Учитывая, насколько ниже меня он был, это можно считать большим достижением. Но во всяком случае, он больше не презирал меня.
Или, точнее, я так думал, пока не увидел его лица, когда он вылезал из полицейской машины черно-белого цвета, которая с сиреной приехала на место происшествия, как будто в деле О'Хары еще надо было торопиться.
Стендж был коренастым седым человеком невысокого роста с мясистым лицом. Он носил темные очки и был похож на беспомощную сову. Однако внешность часто бывает обманчивой.
– Геллер, ты лжешь, чертов сукин сын, - сказал он, подкатываясь ко мне на коротких ножках. Я стоял на траве, в стороне от зевак, разбитой машины и мертвого Эдди О'Хары. На Стендже были пальто - серое, как ненастный полдень, бесформенная шляпа; из уголка его крепко сжатого рта торчала недокуренная сигара. Он ткнул мне в грудь толстым коротким пальцем - таким же, как его сигара.
– Это не твое дело. Ты сам себя превзошел на этот раз, ты, вертлявая сволочь. Ты попадешь в тюрьму.