Сделка
Шрифт:
– Нет, - ответил он.
– Кто может назвать цену жизни?
– Некоторые люди делают это ежедневно. Луис приподнял плечи и тут же снова опустил их.
– Некоторые люди называют цену смерти. Это разные вещи.
Ну вот. Я затеял спор по вопросам семантики с Литл Нью-Йорк-Кампанья. Интересная штука - жизнь.
– Фрэнк хочет поблагодарить тебя за то, что ты показал столько здравого смысла, - сказал он, - и не рассказал ничего лишнего копам. А если ты еще не разболтаешь ничего лишнего газетчикам, Фрэнк будет тебе благодарен. Ты можешь это сделать?
Он приподнял шляпу, делая вид, что
Я вышел вслед за ним в коридор.
– Вы не ждете моего ответа?
– спросил я. Нелепый вопрос.
Кампанья оглянулся назад и улыбнулся мне. Его улыбка напоминала трещину в каменной стене.
– Я получил твой ответ. И у меня есть твой номер телефона, Геллер.
Луис повернулся и пошел прочь. Потом он еще раз обернулся и неохотно выдавил из себя:
– Ах да. Фрэнк просил сказать тебе, что он рад, что ты все еще с нами.
– Ну ладно. Поблагодари Фрэнка за это.
– Конечно. Все обиды забыты.
И он ушел.
Я захлопнул дверь, запер ее и положил пистолет на стул. Подходящее для него местечко.
Салли выбралась из-под стола, расправляя одежду.
– Похоже, с тобой все в порядке, если ребята о тебе заботятся.
– Похоже на то, - кивнул я задумчиво.
– Кампанья у них не мальчик на побегушках. Послав его, Нитти хотел показать, как он серьезно к этому относится.
– Это хороший знак или плохой?
– Ты достала меня. Послушай, Салли, Элен. Конечно, оставайся. Я рад, что ты останешься. Но я не требую с тебя плату. Нас ничего не связывает. У нас нет взаимных обязательств. Этим я хочу сказать, что приглашаю тебя в свою постель, но сам буду спать здесь, на диванчике.
– Заткнись, - ответила она и принялась расстегивать пуговицы на блузке.
5
На следующее утро я заявился в свой офис только к половине одиннадцатого. Мы позавтракали - Салли и я, и не вижу в этом ничего предосудительного: просто на этот раз завтраком угощал я - в кафе отеля "Моррисон". Мы пили апельсиновый сок, поглощали блинчики, а затем за бесчисленным числом чашек кофе рассказывали друг другу о своей жизни за последние пять лет. А потом мы посмотрели на часы и вспомнили, что у нее в одиннадцать деловая встреча с менеджером Браун Дерби, и Салли ушла. А я пошел в свою контору. Там меня приветствовала Глэдис, если только это слово - "приветствовать" - можно употребить к скривленному от отвращения лицу и протянутой ко мне руке с еще одной пачкой записок.
– Репортеры?
– спросил я, хотя в этом приходилось не сомневаться.
– Репортеры, - подтвердила она.
На Глэдис были надеты бледно-голубая блузка и синяя шерстяная юбка с широким кожаным лакированным ремнем. В ней было все, о чем только мог мечтать мужчина. Кроме дружелюбия.
– Вы поняли, что вам пытался дозвониться Вестбрук Пеглер?
– Да, понял, - ответил я и прошел в свой офис. Сидя за столом, я рассматривал документы, касающиеся сумм, выплаченных по страховкам, которые Глэдис аккуратно напечатала. Подняв глаза, я увидел Глэдис: она стояла в дверях и говорила мне:
– Он в самом деле вам звонил. Сегодня уже целых три раза.
– Кто?
– Вестбрук Пеглер! Фельетонист!
– Глэдис, дорогая, вы ошибаетесь - совершенно очевидно, что вы никогда не читали его. Он не
Она слегка покраснела.
– Я сказала "фельетонист", а не коммунист. Я продолжал говорить, пытаясь разбудить ее чувство юмора:
– Дорогая...
– сделал я еще один заход, на что она мне сухо заметила, что она мне не "дорогая". И вообще она предпочитает, чтобы ее называли "мисс Эндрюз", на что я заметил:
– Глэдис, это Хэл Дэвис из "Дейли ньюс" звонил, разыскивая меня.
– Вы уверены?
– С чего бы это Вестбруку Пеглеру быть в Чикаго? Но ради Бога, даже если он и приехал, разве он стал бы мне дозваниваться по поводу того, что прихлопнули какого-то чикагского заправилу, занимающегося бегами?
– Прихлопнули?
Она еще недостаточно долго работала с детективами.
– Убили, - объяснил я.
– Застрелили. Пришили. Убрали. Бандитский жаргон.
– Если вам так будет угодно, - сказала она равнодушно, растягивая слова.
– Ну... Идите.
– Да, мистер Геллер.
Господи, чего бы я только не дал, чтобы выудить хоть немного сарказма из этой девицы. Она притягивала меня к себе, как кружевное белье, но вовсе не была такой же забавной.
К одиннадцати, как было договорено, пришел клиент - менеджер офиса на Свифт-Планте. Это был типичный клерк, но от него исходила вонь скотного двора. У него была проблема с постоянными мелкими кражами - из столов, ящиков; вскрывали кабинеты, пропадали какие-то мелочи. Я объяснил, что можно было бы разложить ценные вещи на видные места, чтобы приманить вора. На эти вещи мы нанесем специальный краситель, на котором вор оставит свои отпечатки. Я сказал, что предпочитаю сухие краски, которые не пачкаются, но что если рука вора вспотеет, то краску сразу же станет видно. В это время в комнату заглянула Глэдис и прервала нас:
– Он здесь.
Это было не в ее духе - вмешиваться в разговор.
– Кто?
– спросил я.
– Мистер Пеглер.
Я покачал головой и улыбнулся: Глэдис еще не видела Дэвиса.
– Скажите ему, чтобы он убирался к черту.
– Не скажу.
– Тогда сообщите ему, что если он хочет услышать мое высказывание, то это обойдется в Эс-Де. Тогда мы сразу от него избавимся.
Глэдис поджала губы, явно не собираясь посылать мне воздушный поцелуй.
– Что такое Эс-Де?
– Сто долларов. Идите.
Она ушла.
– Извините меня, - обратился я к своему клиенту.
– Так о чем мы говорили?
– О сухих красителях, - сказал менеджер скотного двора, совершенно сбитый с толку.
Дверь распахнулась, и я услышал, как Глэдис сказала:
– Пожалуйста.
В дверях возник крупный краснолицый человек. Я выхватил пистолет из кобуры, пристегнутой у меня под мышкой, и заорал:
– Руки вверх!
Глэдис закричала, клиент рухнул на пол, а лицо великана побледнело. Он весь съежился. Этот человек был очень хорошо одет: двубортный пиджак в тонкую полоску с модными широкими лацканами; из нагрудного кармана выглядывал уголок затейливо сложенного носового платка; широкий модный галстук темно-синего цвета с абстрактным белым рисунком был завязан большим узлом. Он медленно поднял руки вверх, прищурил глаза, которые прятались под косматыми, но ухоженными сатанинскими бровями.