Сдохни, тварь, или Любовь цвета одиночества
Шрифт:
Я посмотрела на бутылки — одной мне не справиться. Да и не донести такую тяжесть до пункта приема.
— Поднимайся, — вполголоса сказала я, стесняясь соседей.
«Испанка» тут же исчезла в подъезде.
Когда с бутылками было покончено, у нас в руках оказалось целых десять рублей. Мы купили помидоры, докторской колбасы, сыр «Виола» и бананы. Оставили себе еще три рубля на такси.
В убранной квартире появился запах женского уюта. По дороге из магазина «испанка» сорвала с клумбы возле
Как-то быстро выяснилось, что она умеет делать все, а я ничего. То, что касалось быта, вызывало во мне паническую растерянность. А «испанка», одного возраста со мной, старалась полностью избавить меня от рутинных хлопот, и у нее все получалось.
Ночью она спросила меня:
— Хочешь, я почитаю тебе Цветаеву?
— Конечно. А я тебе.
Полночи мы наперегонки хвастались друг перед другом знанием творчества великой поэтессы.
— А знаешь, в чем ее секрет? — задала я наивный вопрос девушке. — В каждом из ее стихотворений можно узнать своего мужчину.
— Или женщину, — договорила она.
На следующий день она поехала со мной в институт, а вечером на репетицию в театр. Сидела на последнем ряду, наблюдая за работой, и ждала, ждала, как преданный любовник.
Так продолжалось три дня.
— Тебе не лень таскаться со мною на репетиции? — спросила я ее на четвертый день.
— Если я тебе мешаю, то могу остаться дома. И приготовить ужин, — угодливо предложила «испанка».
На другой день я вернулась домой поздно, уставшая и взвинченная. В прихожей меня ожидал сюрприз. Вместо замызганного, свалявшегося, как старый лев, ковролина, было выстелено ядовито-зеленое покрытие с жестким искусственным ворсом.
— Что это такое?! — изумилась я, наступив на спортивный настил.
— Тебе нравится? — обрадовалась «испанка». — Это я сегодня на стадионе кусок отрезала и сюда притащила. Тебя же раздражало чернильное пятно, я так и не сумела его оттереть. Вырезала весь ковролин в прихожей и заменила на этот. Он не сотрется, износостойкий. Тебе правда нравится?
— Изобретательно… — Я потрогала рукой жесткий ворс. — Теперь лучше босиком не ходить. Можно ноги до коленей стереть…
На следующий день я решила поговорить с ней.
— Мне надо домой, к маме. Я еще никогда не жила одна, — снова попыталась я объяснить «испанке», что пора расходиться.
Я лежала в ванне и рукой прибивала вздыбленную пену.
— Учись жить одна. В жизни это пригодится. Тебе особенно, — она сидела на краю ванны, опустив руку в пену.
— Почему это? Я не собираюсь жить одна. Выйду замуж, будет семья, дети, как положено.
«Испанка» поймала мою ногу под пеной и потянула на себя. Я с головой ушла под
— Ты чего делаешь?! — отплевываясь от пены, завопила я.
— Играю с тобой… А замуж ты, если выйдешь, то быстро разведешься. Потому что так, как я тебя, никто не будет любить. Ты всегда будешь узнавать любовь в разных людях, но потом горько раскаиваться, выдавая желаемое за действительное. Но главной твоей бедой навсегда будет то, что ты пропустила меня в своей жизни.
— Ты ненормальная. — Я вылезла из ванны и побыстрее закуталась в полотенце. — Ты кто? Я тебя едва знаю. Не фантазируй!
— Можно я буду звать тебя «слоник»? — спросила она, игнорируя мои эмоции.
— Я так плохо выгляжу?
— Нет. Просто так. Без объяснений.
Вечером мы пили индийский чай со слоном и закусывали конфетами «Белочка».
Я репетировала пьесу «Трехгрошовая опера». У меня была роль Селии Пичем.
«Испанка» подавала реплики за других персонажей. Кстати, очень удачно. Мы смеялись, потому что получалось, как в театре Кабуки. Только наоборот. Там все роли исполняют мужчины, а здесь женщины.
«Испанка» была и моим мужем, и моей дочерью.
Пичем.Стало быть, все очень просто. Ты выходишь замуж. Что люди делают, когда выходят замуж? Разводятся, не правда ли?
Полли.Но я же его люблю, зачем же думать о разводе? Мама, если ты когда-нибудь любила…
Госпожа Пичем.Любила!.. Все же так делают, Полли!
«Испанка» тянула с ответом Полли.
— Слушай, а что если ты от себя добавишь? Скажи так: «Любила? Неоднократно!» Это будет смешнее.
— Любила? Неоднократно! — абсолютно серьезно ответила Селия Пичем моим голосом.
В дверь позвонили.
Я раздосадованно отложила пьесу и пошла открывать. Наверняка очередная балетная труппа решила развеяться после тяжелого спектакля. Лучше открыть, пока через балкон не полезли.
— Кто? — спросила я из-за двери.
— Здравствуйте! — раздался сочный мужской голос. — Извините, Мария у вас?
— Нет. Здесь такие не живут.
Я вернулась в гостиную и снова взяла в руки пьесу.
— Марию какую-то ищут…
— Это я, — отозвалась «испанка».
Я посмотрела на нее, как в первый раз.
— Тебя зовут Мария?
«Испанка» равнодушно пожала плечами.
— Это за тобой? — спросила я.
Она промолчала.
В дверь снова позвонили.
— Иди, если это к тебе, — решительно указала я ей на дверь.
— Не пойду. Зачем.
Она была очень странная.