Сеанс магии с предшествующим мятежом
Шрифт:
В городе ещё постреливали — оборонявшиеся Пришлые, засевшие в осаду не только в управе, но и ещё в нескольких укрепленных зданиях, тоже не теряли времени. Они тоже, судя по всему, вышли и начали, пока ещё хаотично и без единого плана, зачищать деморализованных налётчиков. Пленных поначалу не брали
Из управы, разбаррикадировав заваленные выходы, навстречу «Горгульям» выбирался сводный гарнизон. Кто-то из мангруппы, увидев двух гномов (Торир по-прежнему дрых в лазарете), спросил, знают ли они такого чертовски важного и героического гнома, как Рарри. Получив утвердительный ответ, по рации связались с фортом, и уже через двадцать минут на наспех залатанном «Полевике» в сопровождении Полухина и его жены-маранийки, которые сочли себя обязанными сопровождать своих, как ни крути, спасителей, подкатили Рарри и Балин-без салфетки, причем Полухин уступил место за рулем Балину. Каждая из компаний гномов, увидев в другой только двоих родичей, опечалилась. Однако недоразумение быстро рассеялось, и Балин отправился в лазарет, будить соню Торира. Получалось, что достоверно погиб только один из их рода, бедолага Глоин. А вот судьба молодого Дарри была темна. До того момента, пока, погромыхивая ящиками в отнюдь не пустом кузове на кочках, к управе не подкатил ЗиЛ. Старейшина не мог ошибиться — это была машина Орри-Кулака. И из её кабины выскочил сам хозяин тёмной судьбы. После чего без всякого почтения и даже весьма нахально спросил, не его ли они ищут. Гимли расчувствовался и смахнул с морщинистой щеки слезу. А потом предложил молодому наглецу подойти, чтобы он мог как следует надрать ему уши. Дарри гордо подбоченился и сказал:
— Думаю, что не подойду. Почтенный старейшина Рарри,
После чего, не удержавшись, сотворил сначала светящийся шар, затем накрыл незначительностью себя, потом, сняв её с себя, скрыл грузовик.
И Рарри, и Гимли выглядели рыбами, брошенными на берегу — разевали рты и хлопали глазами. Наконец Гимли, тихо, но витиевато выругавшись, ещё тише сказал старейшине:
— Ну вот куда этому сопляку несмышлёному такой груз? Ведь зазнается же… Ох и хлебнём мы ещё с ним! Даже не знаю, радоваться такому счастью или огорчаться такому горю. Его ещё обламывать и обламывать, обтачивать и обтачивать. Мальчишка.
Рарри, пожевав губами, пошевелил мохнатыми бровями, затем улыбнулся и сказал, не менее тихо:
— Думаю, не так все страшно. Знаешь, у Пришлых есть такая игра — «Камень, ножницы, бумага». Он, конечно, Камень, но то, что ты предлагаешь — ножницы. А они об камень затупятся и сломаются. Тут нужна бумага, обернуть его.
— И кто или что может стать такой бумагой?
— А подумай. Помнишь анекдот: «Папа, что такое счастье? Женишься, сынок, поймешь. Но будет поздно». Что бумага для мужчины-камня? Да жена, старина, жена!
— Так ему же ещё до Большой жизни десять лет!
— А тем и лучше! Значит, успеем найти такую, что мягкой ручкой возьмет и жёстко взнуздает.
И, закончив свое тихое совещание, два почтенных гнома сладко улыбнулись молодому нахалу. А потом пошли драть ему уши.
Конец первой части.