Сеанс магии с предшествующим мятежом
Шрифт:
Монах напротив него, выпучив глаза от боли и ужаса, стоял на коленях, и, как и он сам минуту назад, пытался вздохнуть. Силы в нем не было. Вообще! Его амулет, небрежно сорванный, валялся в пыли, а вместо него шею туго перетягивала, не давая дышать, крепкаястальная цепочка, даже цепь, с бляхой, от которой ощутимо несло магией. Концы цепи были намотаны на левый кулак той самой женщины, которая недавно убегала от тугов. Женщины? Да это настоящий демон! Глаза на пол-лица с вертикальными зрачками светились нездешним зелёным огнем, свирепый рот с массой острых зубов напоминал скорее пасть, а само лицо пугало и завораживало одновременно. Она была прекрасна, совершенна! И ужасающе страшна. Низко рыкнув, она несколько раз легонько, но ощутимо для монаха пнула его изящным сапожком под рёбра, и без малейшего усилия вздернула его на ноги. Тот стоял, пошатываясь безвольной куклой, потрясенный
— Подумай, какую ты мне доставишь радость, если вздумаешь сопротивляться! — и она ощутимо стукнула по лысой голове рукоятью кнута, который держала в правой руке. Или не кнута, потому что он был раздвоен, как жало змеи, и это жало было из металлических сегментов. А ещё с него капала кровь, прямо на бритую голову Созерцающего. Красавица подняла невесть откуда взявшийся небольшой мешок из темной ткани. Дарри готов был поклясться бородой Прародителя, что, когда он столкнулся с монахом, ни на земле, ни у монаха мешка не было. Изящно и ловко, как мать, наряжающая маленького сына на прогулку, она надела мешок на голову монаху. Дернув цепочку от наручников, она проворковала, но в голосе вновь отдаленным раскатом грозы пророкотал демон:
— Ну, иди, заинька, вперёд, я тебе буду подсказывать, куда, — и пнула того прямо в тощую задницу, — пока прямо, да поживей! Тебя ждут новые друзья и новые развлечения!
И она, словно дама с собачкой на прогулке, удалились по улице. Уходя, демонесса огляделась, и Камень готов был поставить всё, что угодно об заклад — она глянула ему прямо в глаза и насмешливо улыбнулась. Он испуганно проверил самого себя — не исчезла ли руна, которую он сам на себя наложил. Но нет, всё в порядке. Потрясённый, он встал. С первого раза не вышло. По нему словно проехал грузовик, а потом промаршировал хирд. Все было на месте, все по отдельности работало. Но вместе слушаться отказывалось, словно он был в стельку пьян. Ныло сердце, будто бы его тоже чуть не вырвали вместе с силой. Это было совсем не похоже на утро, на истощение магии, но ощущалось ничуть не лучше. Как будто ему избили душу. Наконец, шатаясь, он встал. Держась за забор, он так и шёл вдоль него, все бесконечные десять шагов до калитки. Дальше опираться было не на что, и он просто навалился на воротный столб. Калитка была распахнута. Туги далеко не ушли. Их обезглавленные тела лежали не дальше двух-трех шагов от распахнутой двери. Казалось, их убили сразу, одним невероятным ударом. Ещё раз порадовавшись, что ничем не заинтересовал демонессу, а он почти не сомневался, что она его прекрасно видела, Камень задумался — а бывают ли добрые демоны? Нет, он точно будто пьяный. Но все же понемногу разобранное состояние стало его покидать, и он решился оторваться от воротного столба. Кажется, голова переставала кружиться и уже можно не бояться с каждым шагом выплеснуть её содержимое, словно золотую рыбку из аквариума. Понемногу он разошёлся, и шёл все бодрей, пока не подумал — а куда он, собственно говоря, идёт? Происшествие в переулке напрочь отбило самомнение и горделивые мысли о неуязвимости и могуществе. Оглядевшись, он понял, что ноги сами несли его по последнему обдуманному маршруту — к городской управе. Но Камень уже сомневался, стоит ли пытаться пробиться туда. Стрельба, вплоть до рокота пулемётов, шла и от форта, и от управы, и ещё из пары-тройки мест, где, как видно, засели Пришлые. Шальную пулю не смутишь руной незначительности, и обиднее всего будет, если эта пуля будет от своих. И окончательно его замысел лопнул через минуту. Впереди была широкая улица, на которую ему предстояло свернуть из переулка. Он вдруг понял, что уж с минуту как слышит странный шум оттуда — и вот этот шум стал отчётливей. Мерный топот, лязг, шум моторов… В город пришли первые части сипаев. И пройти сквозь них не было ни малейшей возможности.
До Вараззы он добрался не меньше, чем через три часа. Уже начинало светать. В город, который только что казался пустым, словно насыпали людей с горкой. Повсюду он натыкался на сипаев, которые пытались стать на постой, жаркие, но короткие перестрелки обозначали места, где пытавшиеся отсидеться и ранее не найденные горожане принимали последний бой. Кое-где сцепились и какие-то баронские роты
Друидка открыла на условный стук. Лицо её было немного напряжённым, но, когда он, наконец, распустил руну и Варазза его увидела, она явно обрадовалась. И купчиха тоже. Всё же, место силы, и защита Арру — это хорошо, а место силы, защита Арру и гном с дробовиком и секирой — ещё лучше. Волдырей у Натальи уже не было — как объяснила армирка, они как раз собирались завтракать, и жёлтые надутые пузыри, с одной стороны, не усиливали аппетит у Вараззы, с другой — просто лопнули бы, попытайся Наталья двигать челюстями. Вот и пришлось их на время снять. «На время!» — строго повторила друидка, глядя на купчиху, а затем спросила Дарри, будет ли тот завтракать с ними. Слова про завтрак как-то встряхнули гнома и пробудили к жизни, но прежде, чем ответить, он земно поклонился Вараззе и попросил прощения. Она вопросительно вздела бровь, и он ответил:
— Порядок бьёт класс. И одиночка ничто, когда происходит такое. Я сделал то, что собирался, но только чудом остался жив. Ты была права, а я вел себя, как глупый подросток, — и закончил изящно, как и положено гному, — а теперь давайте завтракать!
— А ты не безнадёжен, — хмыкнула Варазза, — пожалуй, я тебя и правда покормлю.
А потом Наталья, уже вновь в виде страждущей от болотной лихорадки, спустилась в каморку в подвале. Но, поскольку спать больше не могла, была пунцовой, когда через два часа вновь поднялась наверх. Потому что диванчик развалился окончательно.
Глава 13
Глава 13, длинная, в которой герой убеждается, что нахальство — второе счастье, и думает, что же случилось с его сородичами. Но ничего не узнаёт, зато узнаёт читатель.
Минометы начали блямкать прямо во время их завтрака. Звук был, как будто пробка вылетает из бутылки шампанского. Впрочем, как и все гномы, Дарри шампанского не любил. Сипаи лупили по форту, и одна батарея была неподалеку. Поначалу все они опасались ответной стрельбы Пришлых, но потом стало ясно, что форт не отвечает, опасаясь вслепую накрошить гражданских. Очевидно, военные помнили историю Гуляйполя. Постепенно чпоканье минометов стало настолько привычным, что они перестали его замечать.
За день к ним приходили трижды, и у Вараззы закончились алхимические исцеляющие зелья. Нет, от ядов ещё были, но от ран, декокты малого исцеления — смели всё подчистую. В третий раз это была какая-то банда гуляйпольцев, или её часть, человек пять, и пришлых, и аборигенов. Их вожак, сухой, невысокий, пружинистый, как рессора, стал было спорить с ценой, пока его помощники, нордлинг, болотник и южанин, не зашептали ему на ухо. Но, видно, ему претило уходить не победителем, и тогда он прицепился к Камню, изображавшему охранника. От жилистого веяло угрозой и опасностью и до этого, видимо, это был его нормальный фон, ну а теперь эту опасность можно было просто резать ножом.
— Прости, не могу сказать «Мил-человек», а ты-то чьих будешь? Может, ты чёрт — закатай вату какой? Вот нас, например, в «Водаре» гномы в блудняк втравили, сплошная чичигага приключилась рогомётная, и у меня от их рук бойцы прижмурились. И вот эти вот самые эликсиры мы берем для раненых как раз теми самыми гномами. Мнится мне, точкануть тебя стоит. Намекни, кто за тебя слово сказать может? Уж не от тех ли самых ты гномов отбился, например?
Гуляйпольские, поскучнев лицами, словно по команде и не сговариваясь, раздвинулись так, чтобы не перекрывать друг другу линию огня, а руки поползли к оружию.
Дарри, демонстративно скрестив руки на груди, подальше от оружия, памятуя о давешних друэгарах, начал сплетать руны вечной свежести, но вдруг его словно осенило. Он вдруг вспомнил вопрос бандитского вида нордлинга в очереди на переправе, и спокойно, даже с эдакой нахальной ленцой, ответил, неспешно вынув в конце фразы из кармана желтую косынку, подобранную на «площади Копейки»:
— А ты спроси у Коротышки-за-рекой. Квирре, если захочет, тебе разъяснит. Самого-то тебя, уважаемый, как звать-величать?