Седьмая девственница

Холт Виктория

Я села с ней рядом, и она сказала:

— Чего там такое с мисс Джудит?

Я решила, что она женщина прямолинейная, значит, мне тоже надо прикинуться прямолинейной, и сказала без уверток:

— Она слишком много пьет.

Это замечание потрясло ее. Я увидела, как у нее дернулись губы; потом она задумчиво подергала себя за длинный жесткий волос, что рос у нее из бородавки на подбородке.

— Я пришла, потому что беспокоюсь за нее и думаю, может, Вы мне что посоветуете.

— Это как же?

—

Если бы, — сказала я, — она смогла завести ребенка, мне кажется, это бы ей помогло, а если она не будет так много пить, у нее станет получше со здоровьем. Я говорила с ней об этом. Она, по-моему, в отчаянии, и думает, что не может иметь детей. Вы хорошо знаете их семью…

— Бесплодное их семейство, — ответила она, — у них всегда было с этим туго. Им нелегко заиметь детей. Как будто на них проклятье какое…

Я не смела поднять на нее взгляда, боясь, что проницательная старуха прочтет удовлетворение в моих глазах и поймет его причину.

— Я слышала, что их семья проклятая, — отважилась я. — Говорят, будто давным-давно одна из Деррайзов родила чудовище.

Она присвистнула.

— Обо всех этих старинных семействах ходят глупые сказки. Проклятье не в чудовище. А в бесплодии и… пьянстве. Одно к другому липнет. В них будто какое-то отчаянье сидит, О них говорят, что в их семье не может быть сыновей… и будто женщины там решили быть бесплодными и не рожают… Говорят, бывают среди них такие, что не могут устоять перед выпивкой… Ну, они и пьют.

— Так вот в чем семейное проклятье, — сказала я. — И, чуть погодя: — Так вы думаете, что Джудит вряд ли сможет иметь ребенка?

— Кто знает? Она уж сколько замужем, а как я знаю, пока что ничего. У ее бабушки было двое — одного подняла, а другого потеряла. Мальчик был, но хилый. Матушка-то моей молодой леди была Деррайз. Ее муж, как женился, взял эту фамилию — чтоб род не угас, так вот. Им, похоже, все тяжелей приходится. Моя-то молодая леди так уж влюблена была. Помню, она прямо трепетала вся, когда он сюда приезжал. Ну, говорили мы, уж такая любовь должна дать плоды. Да что-то не похоже.

Нет, думала я, не будет у нее сыновей. Ее отношения с Джастином теперь стали совсем кислыми. Мой Карлион, вот кто унаследует аббатство!

Я порадовалась, что съездила повидать Джейн Карвиллен. Никто не мог сказать наверняка, что у Джастина и Джудит не будет сыновей, но настроение у меня было хорошее, потому что я знала, что это маловероятно.

— А выпивка эта, — бормотала старуха, качая головой, — она до добра не доведет.

— С тех пор, как при ней Фанни Понтон, стало еще хуже.

— С ней Фанни Понтон?

— Да. Камеристкой. А вы не знали?

Она опять печально покачала головой.

— Мне это не нравится. Я всегда не выносила Фанни Понтон.

— И я не выношу. Уверена, что это она таскает в дом выпивку.

— Чего же

она ко мне не пришла? Я бы ей сказала. Давненько я ее не видала. Скажи ей, что я по ней скучаю. Раньше она, бывало, частенько заезжала. А вот последнее время…

— Наверное, с тех пор, как Фанни Понтон появилась. Мне бы хотелось убрать ее из дома. Но Джудит и слышать об этом не хочет.

— Она всегда хорошо относилась к тем, кто ей прислуживает. Так говоришь, ей хуже с тех пор, как появилась Фанни? Ничего удивительного, ежели кто знает…

— Да? — подтолкнула я.

Джейн Карвиллен придвинулась поближе.

— Эта Фанни Понтон сама попивает потихоньку, — сказала она.

У меня загорелись глаза. Если я застану ее за выпивкой, у меня будет предлог.

— Она пьяная-то не часто бывает, — продолжила Джейн. — Хотя кой-когда позволяет себе. Я всегда видела, когда это близилось. Такая хитринка… что-то в глазах. Этакая слабость… ах, ну знала я. Пыталась я ее застукать, но всегда опаздывала. Она закрывалась у себя в комнате… мол, нездоровится. А потом напивалась в стельку, так я думаю. Но утром она всегда была подтянутая и свежая, как огурчик. Хитрая она, Фанни Понтон, и… нехорошая… нехороша она для моей молодой леди. Потому что эти пьяницы, они хотят, чтоб и все такие были.

— Если я ее застану пьяной, то уволю, — сказала я.

Старуха схватила меня за руку, ее пальцы оцарапали мне кожу; словно мерзкая птица, подумала я.

— Гляди за приметами, — прошептала она. — Коль не глупа, так заметишь. Будь начеку.

— Как часто у нее эти запои?

— Ну, не думаю, чтобы она больше месяца-полутора продержалась.

— Буду начеку. Я знаю, что для моей невестки лучше всего будет, если я смогу избавить ее от этой женщины.

Старуха сказала, что угостит меня стаканчиком своего вина из бузины.

Я собралась отказаться, но увидела, что это было бы неразумно. Мы заключили пакт. Мы заключили соглашение о нежелательности присутствия в доме Фанни.

Я взяла стакан и выпила содержимое. Оно согревало и было, без сомнения, очень крепким. От этого и от горящего в очаге торфа мое лицо запылало, а я знала, что старуха пристально наблюдает за мной. Девчонка Керенса Би, которая заставила всю округу, даже в такой глуши, как Деррайз, говорить о себе.

— И скажи моей молодой леди, пусть бы приехала проведать старую Джейн, — попросила она, когда я уходила. Я сказала, что попрошу, и, возвращаясь в аббатство, почувствовала удовлетворение от своей поездки. Я была уверена, что Джудит не сможет родить сына и что очень скоро я найду причину уволить Фанни.

Проезжая мимо Ларнстон-Бартона, я увидела Ройбена Пенгастера. Он стоял, прислонившись к воротам, и держал в руках голубя.

Я поздоровалась, проезжая мимо.