Седьмая пятница

Тихомиров Артем Юрьевич

— Да.

— Тогда времени не теряем, быстро-быстро!..

— А в чем дело?

— Сегодня ночью вокруг моего дома бродили какие-то темные личности! Я установила вокруг своей комнаты защиту.

— И что они сделали?

— Ничего. Но, кажется, готовы сделать.

— Квирсел, а вокруг нашего дома ночью никто не ходил?

— Не знаю.

— И вам не пришло в голову принять меры? — вытаращила глаза Гермиона. — Ну вы вообще… Впрочем, следовало ожидать! Все, идем!

Мы с Квирселом и оглянуться не успели, как нас обоих запихнули в экипаж и повезли через город. Гермиона, строгая, словно классная дама, держала наготове волшебную палочку и смотрела в окно.

— За нами могу

следить, — сказала она, когда карета прогремела через оживленный перекресток.

Квирсел высунул голову наружу, чтобы посмотреть назад. Из экипажа, следовавшего параллельно, на него уставилась удивленная морда толстого господина в шляпе. Мопс изобразил из себя тупую собачонку и высунул язык.

— Ничего, кажется, нет, — сказал он, когда я втянул его назад.

— На то и слежка, чтобы ее не замечать.

— Браул, где твоя палочка? — Гермиона помахала своей.

— Дома забыл.

— Что???

— Но ты же не дала мне и охнуть, как вытащила на улицу.

Волшебница побагровела.

— Браул, я когда-нибудь тебя укокошу! И меня любой суд оправдает! Мы пускаемся в опаснейшее предприятие, опасности подстерегают нас на каждом шагу, фаерболы вот-вот начнут летать над нашими головами, а он палочку забыл!

Критика была справедливой, конечно, однако судьба часто настроена против героев. Насчет меня это весьма справедливо.

Гермиона фыркала и шипела, не забывая смотреть в окно, не едут ли за нами какие-нибудь подозрительные личности. Я сказал ей, что теперь ничего сделать нельзя — операция началась. И добавил, что отныне я совсем другой Браул, не тот, какого она знает, а тот, каким хотела бы видеть. Ответом на бравурную тираду, состоящую в основном из саморекламы, был непонимающий и подозрительный взгляд.

— Он мелет эту ахинею все утро, — уточнил Квирсел. — И, кажется, не шутит.

— А я думала, вчера ты был под воздействием стресса…

— Так ты не рад, а? Не ты ли долдонила мне, что я должен в корне поменять свою жизнь?

— Ну…

— Теперь я смело смотрю в лицо опасности. Недалек тот день, когда я займусь прыжками в воду, греблей на байдарках и утренними пробежками. Я даже маршрут наметил, хочешь, покажу?

— Нет! — взвизгнула Гермиона, заметив, что я пытаюсь вытащить из кармана бумажку. — Нет, позже. Не будем отвлекаться.

Квирсел кашлянул. Карета подскочила.

Странное путешествие.

Музей магической истории расположен неподалеку от набережной и почти примыкает к другому очень важному объекту нашей столицы, Академии магических исследований. В давние времена здесь была пустошь. Музей строился на ровном месте, когда вокруг не было и намека на кварталы и жилые здания. Что поделать, корона не выделила чародеям другого участка. Власти не очень интересовались, кто будет таскаться, с целью культурно отдохнуть, за город, в дикие, почти необжитые места. Музейный проект осуществился, выжил и разросся до размеров национального достояния только благодаря Академии. Ко времени закладки Музея она существовала уже сто лет. Многие могучие чародеи прошлого отметились в ней на поприще изучения Искусства, много полезного сделали для дела магии в Эртилане, и мы помним о них, точнее, вспоминаем, открывая покрытые пылью учебники. Само собой, всякая деятельность на благо либо против чего-то оставляет после себя следы. Сохранить эти следы и дать возможность потомкам дивиться и восхищаться деяниями великих и призван был Музей. В него запихивали все, что касалось магического вопроса, и выдавали это за историю эртиланской магии. Коллекция всяких штуковин, артефактов и просто барахла, которое с фонарями на помойке ищут, насчитывает на сегодняшний день много сотен тысяч предметов. Основная часть их находится в экспозициях,

а остальное, в основном по причине полного непотребства, прячется в запасниках. Ну и пусть. Лично у меня, чародея, нет ни малейшего желания в этом копаться. Если находятся сумасшедшие (а они находятся), то это их дело.

За десять веков город вырос и поглотил территории, расположенные на отшибе. Поглощению, естественно, подверглись и Академия с Музеем. Теперь любой мигонец или немигонец, приехавший издалека, может без труда попасть куда надо. В Академию, по причине ее академичности, ему путь закрыт, но вот в Музей — добро пожаловать! Красивыми и оживленными стали эти места. Земля давно оделась в камень, выросли, как грибы, другие здания. С точки зрения все нарастающего туризма набережная Незабудок считалась зоной перспективной, и лишний раз это доказывали толпы зевак, толпящиеся тут и там. В Музей заглядывали очень немногие — деревенщину, к примеру, пугали его циклопические очертания, — но поблизости от него было иной раз не протолкнуться.

В эту толчею мы и попали, как только наша карета съехала с пригорка. Отовсюду понеслись проклятия и обещания расправы. Каждый норовил показать, насколько богата его фантазия в этом плане, и драл глотку пуще других. У меня даже сложилось впечатление, что здесь по какому-то странному стечению обстоятельств назревает революция, в которую мы не преминули вляпаться. Уж не происки ли это моей старой домомучительницы Гарнии? Не она ли впрыснула в народные массы такую щедрую порцию нелюбви к богатеям? Все может быть. Уж если Гарния захочет впрыснуть, за последствия никто не поручится.

— Не слишком подходит для тайных чародейских операций. — сказала Гермиона, имея в виду обстановку. — Почему именно сегодня? У них что, фестиваль?

— Просто хорошая погода, — ответил я. — Видишь, солнышко!

— Для нашего дела предпочтительнее тяжелые тучи, накрапывающий дождь и завывающий ветер.

Мы с Квирселом согласились и выразили единодушное мнение, что еще больше подошла бы темная ночь с луной и нетопырями. На это Гермиона заметила, что ночью Музей закрыт. С этой логикой спорить было невозможно, поэтому мы дождались, когда нас перестанут замечать, и вылезли из кареты.

Толпы текли в разных направлениях, все без умолку болтали о всякой ерунде.

— Как мы теперь узнаем Зубастика и Талулу? — проворчала моя сестрица. — Тем более загримированных.

— Это мелочи, — ответил я, — Мы-то не загримированные, так что нас узнать они должны.

Теперь с железной логикой спорить не стала Гермиона, и мы направились к большой широкой лестнице, ведущей к ряду колонн. За колоннами находился центральный вход в Музей, распахнутый настежь. Невзирая на это, желающих узреть шедевры истории магии почти не было. Когда мы вошли, делая вид, что оказались здесь впервые, в основном зале, потолок которого терялся в небесах, не встретили никого. Витрины поблескивали стеклом под волшебными светильниками. Картины на стенах мерцали красками. Единственный смотритель сидел в дальнем углу со склоненной на грудь головой. У меня возникла версия, что он сгорел на работе и умер. В общем, картина самая что ни на есть умиротворенная.

— Повезло, — сказала шепотом юная волшебница.

Мы стояли и крутили головами. Когда видишь такую циклопичность или оказываешься внутри ее, в сердце всегда возникает трепет. У меня — возник.

Зачем понадобилось придавать Музею такие размеры? Для великанов, что ли?

— Кто-то идет! — шикнула Гермиона, и мы рванули в сторону большого стеклянного шкафа, внутри которого стоял чей-то костюм, украшенный орденами и медалями. Чуть не приплюснув носы к стеклу, мы яростно разглядывали «Парадный сюртук мага-адмирала Длефа Карпейстула» и восхищались.